Бывший муж. Смотри, кого ты потерял - стр. 24
Мои слова его не задевают. Совершенно. Они отскакивают от него, как горох от стены. Наоборот, Антон демонстрирует полное пренебрежение к моим чувствам.
Он относится ко мне, как к экспонату в музее, который он рассматривает, не скрывая своего интереса и желания обладать, коллекционировать. В этом взгляде нет ни грамма раскаяния, ни тени вины, только расчёт и самоуверенность, холодная, расчётливая мысль о том, как получить желаемое. Он видит меня сквозь призму своих желаний, полностью игнорируя мою волю.
– Дерзишь? – из его груди вырывается легкий смешок. – Мне нравится. В тебе определенно появилась какая-то… острота. И это… это тебе к лицу.
Как же он меня бесит в этот момент. То есть Антон нашел в моей боли то, что его возбуждает. Сволочь!
Он делает паузу, словно наслаждаясь произведённым эффектом, а затем продолжает, и в его голосе появляется какая-то нотка жалости, наигранной, фальшивой жалости.
– Но давай на чистоту? Я уверен, ты вряд ли что-то хорошее видела за это время, – Антон говорит это с такой снисходительностью, будто я все эти годы прозябала в нищете, пока он купался в роскоши. – А нам ведь было неплохо вместе, помнишь? Так что… Я могу помочь раскрутить твою кофейню. Сделать сеть по городу, выйти на федеральный уровень. Франшизу можно запустить.
В его голосе сквозит высокомерная щедрость, как будто он делает мне величайшее одолжение, а не покупает, как проститутку.
– А мы пока отдохнем. Отвезу тебя к океану. Отель-остров. Ты раньше о таком мечтала. Куплю тебе не одну квартиру, а хоть десять. Подумай. Мы можем хорошо провести время вместе.
Последняя фраза, "хорошо провести время вместе", сказанная с таким неприкрытым, пошлым намёком, вызывает во мне волну отвращения. Это не приглашение, это предложение купить меня. Он предлагает купить моё тело, моё время, мои воспоминания. Он уверен, что всё в этом мире можно измерить деньгами.
Моё самообладание, которое я так тщательно выстраивала годами, рвётся в клочья. Вся накопленная ярость, всё отчаяние, вся боль, что я так долго прятала, выплёскиваются наружу.
Я резко поднимаюсь, стул с грохотом отъезжает назад, привлекая внимание пары за соседним столиком, но мне плевать. Я уже ничего не стесняюсь.
– У нас с тобой, – я делаю акцент на этих словах, словно отрезая последние ниточки, связывающие нас, – разные воспоминания про это "неплохо". Я вот помню слабого мужика, который с радостью пользовался моей поддержкой и помощью. Который взлетел с моей помощью. А теперь сидит здесь и делает вид, что он сам всего добился в этой жизни, один, – голос мой становится чуть тише, но от этого только злее. – Предлагай свои подачки другим, Антон. Тем, у кого, возможно, от твоих финансовых возможностей закружится голова. Тем, кого не будет смущать, что рядом с ними просто кошелек, без души, без принципов, без совести. Меня ты не интересуешь ни как мужчина, ни как спонсор.
Достаю из сумки и бросаю ему на стол тонкую папку. Она падает с глухим стуком.
– Изучи и подпиши всё, – говорю я, глядя ему прямо в глаза, полные, кажется, удивления и замешательства. Наконец-то я вижу в нём хоть что-то, кроме наглости. – Подпиши, и мы больше никогда не будем иметь ничего общего. А после этого я надеюсь, больше никогда не видеть тебя.