Бывший муж. Смотри, кого ты потерял - стр. 12

Это был самый подлый и жестокий удар, направленный прямо в самое уязвимое место. Моё сердце бешено заколотилось, а в горле встал ком, мешая дышать. Я смотрела на него, понимая, что он не шутит. Его лицо было каменным, не выражающим ни капли сомнения или сожаления.

– Так что, – продолжил он, отпуская мой локоть так же резко, как схватил, словно я была неживой вещью. – Либо берите деньги и растите ребёнка. Либо боритесь за свою справедливость и теряйте всё. Выбирайте.

Мне было очень страшно. Не просто страшно, а панически страшно. Я понимала, что это не шутки, что этот человек не блефует. Его слова были абсолютной правдой. За меня некому было заступиться, у меня совершенно не было денег и связей, чтобы противостоять такой машине, и они этим безнаказанно пользовались, чувствуя себя абсолютными вершителями судеб.

Я взглянула на конверт, потом на пустую люльку рядом с кроватью, где должна была лежать моя новорожденная дочь. Внутри меня боролись ярость, бессилие и отчаянное, животное желание защитить свою крошечную доченьку.

Слёзы текли по щекам, смешиваясь с горечью. Я понимала, что, скорее всего, предаю свою девочку, отказываясь от борьбы за справедливость, соглашаясь на этот грязный компромисс.

Но что я могла сделать? Идти против такой силы? Против человека, который одним словом мог уничтожить мою жизнь и жизнь моей дочери, обрекая её на ту же участь, от которой я сама бежала всю жизнь?

Мужчина встал. Его лицо снова стало непроницаемым, словно маска. Он повернулся и вышел из палаты так же бесшумно, как и появился, оставив меня наедине с конвертом и обжигающим осознанием своего бессилия, своей неспособности изменить прошлое и защитить себя.

Я взяла эти деньги. Скрепя сердце, сквозь слёзы и боль, сквозь чувство унижения и отвращения к самой себе, я взяла их. И вложила их все до копейки в лечение Наденьки, в её реабилитацию, в борьбу за её полноценную жизнь, за каждый её вдох. Эти деньги были осквернены, но только они могли дать моей дочери шанс.

В графе отца в свидетельстве о рождении я поставила прочерк, в отчаянной попытке стереть его из нашей жизни, потому что Антон не заслуживал никакой связи и упоминания с этой прекрасной девочкой. Он не мог не знать о том, что сотворила его любовница, и значит, поддерживал её и оправдывал. Он окончательно умер в моих глазах, став не просто бывшим мужем, а символом предательства и низости.

Я тогда не знала всех юридических тонкостей, не знала, что по закону, если ребенок рождается менее чем через 300 дней после развода, отцом автоматически записывается бывший муж. В тот момент, после всего пережитого, мысли о суде и борьбе с Антоном были неподъемными, и я не стала подавать никаких исков. Поэтому, несмотря на мой прочерк, всё было оформлено по закону, и его имя всё равно оказалось в свидетельстве о рождении, как имя отца. К сожалению.

А вот Ильясова Карина Рустамовна навсегда стала для меня личным врагом. Монстром, который сломал мою жизнь и чуть не лишил меня дочери. И я знала. Знала глубоко внутри, в каждой клеточке своей души, что однажды она получит своё возмездие. Не важно, сколько времени пройдёт. Важно, что оно будет. Это было не просто желание мести, а глубокая, неискоренимая вера в то, что карма существует, и рано или поздно, справедливость, пусть и моя собственная, восторжествует.