Бывшие. (Не)нужная наследница для миллиардера - стр. 9

Как же я люблю свою малышку! И за одно ее существование я безмерно благодарна Арсеньеву. Ведь, не будь его в моей жизни, не было бы сейчас и Викуси. Смотрю в самое красивое на свете личико, как в зеркало – до того мы с дочкой похожи. Но сейчас впервые отмечаю, что ее нереально голубые глаза – буквально слепок с глаз Глеба, как губы и подбородок. И как я могла раньше это игнорировать?

– Привет, моя сладенькая, – шепчу вцепившейся в меня обеими ручками крохе. – Как же я соскучилась!

– Ма-ма-ма-ма! – твердит в ответ Вика, тычется в меня мокрыми губками и параллельно лопочет что-то на своем тарабарском, подпрыгивает от нетерпения на мне.

– Привет, – улыбаюсь вышедшей в коридор бабушке, и мне очень не нравится ее бледный усталый вид. – Ну как вы тут?

– Справляемся, – кивает она в ответ. – Проходи ужинать, у меня уже все готово.

Подхожу к бабуле и крепко обнимаю ее одной рукой, второй поддерживаю дочку. Целую в сухую щеку.

– Спасибо, ба! – говорю от всего сердца. – Не представляю, как бы я справлялась без тебя.

– На то и нужна семья, чтобы в трудный момент подставить плечо, – строго говорит она. – Ты тоже меня не бросила, теперь вот на работу вышла, чтобы кредит платить. Давай сюда Викушку и иди мыть руки.

Бабушка у меня человек старой закалки, внешне суровая, а внутри самая добрая и любящая. Делаю, как она говорит, потом переодеваюсь в домашнее и иду к столу. Картошка, посыпанная укропчиком, курица, салат из овощей – наш ужин незатейлив, но вкусен.

Вика уже сидит в высоком стульчике, мнет пальчиками кусочки картошки, отправляя их в рот, и заливисто хохочет. Дочке по душе такая еда. Устраиваюсь рядом, чтобы быть как можно ближе к малышке. Только подношу вилку ко рту, как дребезжит дверной звонок.

– Открой, дочка, – просит ба, суетящаяся у раковины. – Это наверное Марковна пришла за банкой огурцов, я обещала ей дать.

Послушно иду к двери, открываю, не глянув даже в глазок, и тут понимаю, какую ужасную ошибку совершила. На пороге стоят два бугая со зверскими лицами и лысыми головами. Их кожаные куртки распирает от нереально огромных мышц, и я вскрикиваю от ужаса и пытаюсь тут же закрыть дверь. Но мне не позволяют.

– Ромашкина Аглая Кирилловна здесь живет? – интересуется один из бугаев и нагло ухмыляется. Чувствует себя хозяином положения на правах сильнейшего, а я натурально дрожу.

В квартире три беззащитные женщины, и из-за моей нелепой беспечности, защитить нас в случае чего совершенно некому. И что меня дернуло открыть дверь, не посмотрев в глазок! От собственной глупости хочется взвыть. В ушах шумит от страха, но я все же отвечаю:

– А вы по какому вопросу? – правда мой голос больше походит на писк, но сдаться и отступить я себе позволить не могу. За спиной у меня дочка и бабушка, и все, что отделяет их от пришедших бандитов, это мое сорока восьмикилограммовое тело.

– По финансовому, – хмыкает второй.

– Продаете что-то? – снова пищу и мысленно обмираю от собственного вопроса. Ну какие из этих двоих торговцы? Разве что жизнями…

– Предлагаем очистить совесть и отдать долги, – вкрадчиво говорит мордоворот, что стоит слева. Оба настолько похожи, что мне трудно найти какие-то другие отличия. Он высовывает из внутреннего кармана кожанки какую-то помятую бумагу, в течение пары секунд тычет ей мне в нос. – Так, где Ромашкина, у нас к ней разговор?