Бывшие. Любовь с осложнениями - стр. 6
– Ну… Мы можем взять галоперидол в психиатрии, и тогда у него не останется выбора.
– Сумасшедшая ты, Ритка, – не могу сдержать улыбки.
Дверь осторожно открывается.
В проёме показывает голова Расула.
– О, девчонки, – тёмные брови взлетают в приветствии. – А чего вы здесь шепчетесь? Небось, новенького обсуждаете?
Расул заходит, прикрывая за собой дверь.
Он высоченный, под два метра. Даже выше Богдана, наверное.
Плечи широкие, массивные. Глаза такие тёмные, что сливаются со зрачками.
Он выглядит устрашающе, но ровно до тех пор, пока не откроет рот. Как и подобает хорошему кардиохирургу, с сердцем у Расула полный порядок – оно огромное и доброе.
Наверное, поэтому мы так быстро сдружились втроём, и теперь не разлей вода.
– Нет, конечно. Нам этот новенький вообще не интересен, – отрицательно мотаю я головой.
– Расул, ты в курсе, что это и есть Женькин бывший? – Сдаёт меня с потрохами Ритка.
Моргаю ей многозначительно.
Спасибо, блин… Заклюют же теперь меня вдвоём.
– Да ладно?! – Расул в изумлении кладёт ладонь на лоб. – Офигеть! Хочу подробностей!
Я закатываю глаза и плюхаюсь на диванчик.
– Спасибо, Рита. Теперь я знаю, кому нельзя доверять секреты.
– Какие от меня могут быть секреты, а? Я же маг дел сердечных!
– Ты кардиохирург. Это несколько иное.
– Да, я кардиохирург, и каждый день воочию наблюдаю бьющиеся человеческие сердца, – Расул лезет в шкаф на стене, достаёт пакет с печеньем. Философски взмахивает им в воздухе. – Ну, или не совсем бьющиеся. Там уж как повезет. Печеньки будете?
Ритка тянется пальцами в пакетик.
– Да уж, Титова, попала ты, – Расул откусывая печенье, небрежно стряхивает с груди крошки. – Хуже, чем работать со своей второй половинкой, может быть только работать с бывшей второй половинкой. Он же наверняка станет тебя терроризировать!
– Или полностью игнорировать, – добавляет Рита.
Расул тычет в её сторону крекером, мол, как же ты права.
– Точно! А это ещё хуже. Нет оружия страшнее полного игнора.
С раздражением закрываю лицо ладонями, пытаясь справиться с нарастающим ощущением тотальной беспомощности.
Мой тщательно выстроенный маленький мирок вдруг сдвинулся и накренился. Я больше не чувствую себя в безопасности.
После того, как я вошла в ремиссию, мне пришлось буквально учиться жить заново. Искать внутри себя опору, выстраивать надёжный фундамент.
Болезнь подкосила меня во всех смыслах, а тяжёлый разрыв с Богданом оптимизма не добавлял.
Стыдно признаться, но иногда я даже ловила себя на мысли, что не хочу без него…
Не хочу.
Но упорно вставала, расправляла плечи и снова и снова шла в свои страхи.
А теперь… Теперь снова смута и хаос.
Он так близко, на расстоянии вытянутой руки, но никогда не позволит мне к себе прикоснуться.
– Господи, вы только хуже делаете! Вы же друзья и должны меня поддерживать!
– Так мы поддержим. Конечно. Но это не отменяет того факта, что ты попала. Может, тебе перевестись по-быстренькому, м? Куда-нибудь, скажем, в Якутию?
Расул хмыкает, довольный своей шуткой, но его взгляд тут же смягчается.
– Ну что ты, Женька, не реви! Прости, глупость сморозил!
Машинально провожу рукой по лицу и с удивлением осознаю, что по щеке действительно медленно скатывается слеза.
Одна единственная, глупая, предательская слезинка.
Расул заваливается на диван рядом со мной.