Бывшие. Любовь с осложнениями - стр. 10
Рывком опускаю в документ глаза и почти тут же ощущаю, как по спине пробегает неприятный холод.
– Пациентка, двадцать восемь лет, поступила три часа назад после ДТП, – громко рапортует Медведев. – Шоковое состояние, выраженная бледность, тахикардия, гипотония. Травмы: множественные переломы рёбер, травма живота с подозрением на повреждение внутренних органов, признаки внутреннего кровотечения. Сейчас пациентка на операционном столе, наши хирурги уже работают и принимают стабилизационные меры. Нам же с вами необходимо экстренно определить объём и приоритетность дальнейших вмешательств.
В конференц-зале становится совсем тихо. Все напряжённо изучают данные в распечатках.
Бегу глазами по строчкам.
Высокая СОЭ и лейкоциты. Гемоглобин и эритроциты, напротив, очень низкие.
Поднимаю голову.
– Нужно проверить состояние органов малого таза, исключить кровотечение и…
– На КТ головы признаки травматической субарахноидальной гематомы, – холодно перебивает Богдан. – Давление на мозг растёт, состояние критическое. Нужна срочная декомпрессия, иначе потеряем все шансы спасти её.
– Да, но у неё явные показатели повреждения органов малого таза. Это может быть причиной кровотечения, – снова пытаюсь протолкнуть своё предположение.
Богдан бросает на меня взгляд, полный неприкрытого раздражения. Лицо каменное, губы сжаты в плотную линию.
– Давление на мозг – это вопрос жизни и смерти. Всё остальное может подождать, – говорит он, обращаясь, однако, к Олегу Викторовичу.
– Но кровотечение тоже угрожает жизни, – повторяю настойчиво. – Нужно провести дополнительное обследование, чтобы оценить состояние органов малого таза и решить, нужно ли срочное вмешательство.
Ларионов морщится, словно я сказала что-то совершенно несуразное
– Прошу прощения за грубость, но что здесь вообще делает гинеколог? – С пренебрежением. – Я думал, это обсуждение экстренного пациента, а не плановый осмотр в женской консультации.
Меня захлёстывает злость, топит волной обиды. От негодования учащается пульс, грозясь сорваться в тахикардию. Но я сжимаю кулаки, чтобы не показать свою слабость.
– Не стоит так преуменьшать мою значимость, Богдан Андреевич, – выдавливаю через сжатые зубы.
Он усмехается.
– Вашу значимость, Евгения Сергеевна, сложно преуменьшить. Это как делить на ноль. Скажите честно, как часто вы оперируете? Хотя бы раз в неделю стоите за хирургическим столом?
– Достаточно часто, чтобы понимать, что кровотечение может быть причиной летального исхода. Если это внутреннее кровотечение из малого таза, то промедление может стоить пациентке жизни!
В конференц-зале воцаряется стерильная тишина. Все, кажется, даже дышать перестали – с интересом наблюдают за извечным конфликтом врача хирургической и терапевтической направленности.
Я чувствую, как идёт пятнами от гнева шея и лицо.
– Олег Викторович, я настаиваю, – перевожу взгляд на Медведева в поисках поддержки.
Богдан перебивает меня снова:
– Я забираю пациентку себе. Первым делом спасаем мозг. Это приоритет.
Олег Викторович кивает одобрительно.
– Хорошо, Богдан Андреевич, так и поступим.
– А что с органами малого таза? Мы ведь должны проверить… – Робко подаёт голос Таня.
Богдан резко оборачивается к ней.
Его лицо озаряет демонстративно-благожелательная улыбка.
Он скашивает взгляд вниз, на хромированный бейджик, сияющий на груди моей коллеги.