Бывшие. Боль и любовь - стр. 42

— Не против.

Рудковский усмехнулся, Земфира улыбнулась, делая глоток

Боже, она идеальна. Каждое её движение, каждый вздох, улыбка, взмах длинных, пышных ресниц — осуществляется с бесподобной грацией.

Наверно, если поковыряется в носу, то тоже это будет выглядеть изящно.

Блять, о чём это я?! Идиот!

— Добрый вечер, что будете заказывать?

— Виски, — рычу я на официанта, выхватывая меню, — немедленно, прямо сейчас принеси.

Лучше водки. Литр.

— Слушаюсь.

— Тяжёлый день? — хохотнул Рудковский, покручивая в руках сигару.

— Ну такое.

Стараюсь не смотреть на Земфиру, но она смотрит на меня. Прямо в упор. Я ощущаю на себе её взгляд. Он горящий, чувственный, страстный. Как огненный цветок.

Блять, как я доживу до конца вечера?!

— Что ж, — прокашливается старый хрыч, — обсудим дела.

Разговор длился минут тридцать, не заметил, как выпил стаканов так три вискаря. Сознание поплыло. Но жар только усилился. Чем дольше я рядом с ней находился, тем хуёвей мне становилось.

Напряжение в штанах усиливалось. Я, не хотел этого и не хочу, но члену не прикажешь! Он сам стоит, будто кусок кремня. Тем более, когда у меня не было несколько месяцев нормального секса.

Варя делала что могла. Ротик, дрочка руками, секс игрушки. Даже в попку немного дала, но мне, с моей расшатанной психикой, этого было мало. К тому же я боялся навредить малышу, которого Варя под сердцем носила.

Земфира по-прежнему рядом.

Бывшая достала зеркальце и поднесла к губам сочную, красную помаду.

Боковым зрением я вижу, как сексуально и порочно она надавливает на флакон и обводит контур пухлых губ.

Помню, как я эти губы… Нанизывал на свой ствол. Правда губёшки у неё тогда поменьше были. Маленькие, аккуратные, бледно-розовые, с вишнёвым вкусом…

После того, как мы впервые занялись сексом в гараже её отца, она мне ещё и отсосала. Это был мой первый в жизни минет, подаренный девушкой. А всё, что случается впервые, как известно, запечатывается в голове на вечную память.

Блять! Нахуя я об этом думаю?!!!!!

Мысли, как тараканы, не стоило так много пить. Я наваждение своё пытался заглушить, но, походу, только хуже делал. Я теперь женатый человек, двое детей (будет), а прошлое должно остаться в прошлом.

Бамс!

Вздрагиваю, уже по привычке хватая рукоять ствола под пиджаком, а это она, оказывается, уронила флакончик от помады. Твою мать!

— Прошу прощения.

Земфира изящно наклонилась, оттопырив секси-зад, полезла под стол, заглядывая за белоснежную длинную скатерть, за тем, что у неё упало.

Мы продолжаем курить с Рудковским и говорить о делах. Но нахуй, какие дела, если мысли мои все сейчас о ней. Раздербанила меня, сука, мозг в кисель превратила, а член в кремень!

А потом я чувствую, как моей руки касаются нежные, теплые пальцы. Мурашки вихрем несутся. Я понимаю, Земфира что-то мне в ладонь вложила, предварительно проведя, якобы случайно, ладонью по выпирающей ширинке.

Записка?

— Я отойду.

Поднимается на ноги. Покручивая упругой попкой, на тонких каблучках цокает в сторону уборных.

Высокая, грациозная. Богиня, блять. Где же ты пропадала? Ты в курсе, что чуть не убила меня?

Незаметно записку разворачиваю и читаю:

“Илья, пожалуйста, выйди в уборную! Мне очень нужно с тобой поговорить!”

Звучит как какой-то зов о помощи.

И у меня ломка. Тряхнуло капитально. Мне просто хочется узнать, где она была?! Куда от меня сбежала и чем занималась все эти годы.