Бывшая Москва - стр. 8
И вот тут у нее по-настоящему хлынули слезы. Она громко всхлипывала и что-то бессвязно бормотала.
— Не реви! — сказал парень. — А то еще патруль услышит, если вдруг забредет сюда.
— У меня убили брата, и я должна помалкивать? Ой, а что я скажу родителям?! Они же его пять лет из тюрьмы ждали! За что, он никому ничего плохого не сделал… Я думала, теперь все у нас будет хорошо, — причитала Маша.
Он тронул ее за плечо.
— Ну, не плачь, не изменишь теперь ничего.
— А может, он остался жив? Ты меня так быстро утащил оттуда. Я должна была остаться! Не убили бы они меня…
— Нет, странники действуют наверняка. Да и поезд как раз по нему проехал. В любом случае семье сообщат. У него ведь было с собой удостоверение личности?
— Да, конечно. Мы сегодня забрали его из тюрьмы, ему там только-только документы выдали.
— Тебя как зовут?
— Маша.
— Ян.
— Первый раз слышу такое имя.
— Полное имя Емельян, но меня никто так не называет. По-моему, просто Ян — лучше. Я в этом секторе живу. А ты где?
— В девятом секторе.
— Ого, престижный райончик. Редко там появляюсь.
— Да какой престижный, обычный. Все как везде, одна серость и грязь вокруг.
Маша всхлипнула, вспомнила, как целую неделю наводили идеальный порядок в квартире перед возвращением Сергея, и снова зарыдала.
— Давай я тебя домой провожу, — предложил Ян.
— Боюсь туда идти. Что я вечером скажу родителям?
— Ты ни в чем ведь не виновата. Что ты могла сделать?
— Знаю, но от этого не легче.
— Ну, пошли тогда ко мне, здесь близко.
Хотя Маша пребывала в ступоре, тем не менее, возмутилась.
— К неизвестному мужчине? Знаешь, как за это женщин осуждают? Комитет по защите нравственности все время борется со всякими уродливыми антиморальными явлениями.
— А как комитет по нравственности догадается, что ты была у меня в гостях?
— Не знаю… может, соседи сообщат.
— Они сейчас на работе. Да и плевать всем, кто к кому и зачем приходит. Пошли, хоть успокоишься. Не трону я тебя, не бойся.
— А я и не боюсь.
Его дом был в десяти минутах ходьбы. Такая же обшарпанная пятиэтажка, что и та, возле которой они недавно нашли приют.
Поднялись на четвертый этаж, и Ян повернул ключ в двери.
Тесная прихожая, две комнаты, мебели совсем немного.
— Эта комната матери, а та, что поменьше — моя. Проходи, плащ снимай, на диван садись. Сейчас чайник вскипячу.
Грязно-бежевые стены, щелястый деревянный пол… На противоположной от дивана стене в комнате Яна висела фотография странного пожилого человека с взъерошенными волосами и высунутым языком.
— Кто это?
— Так, один старинный ученый.
— Я уж думала, неужели какой-нибудь родственник…
— У меня родственников, кроме матери, нет.
Он перехватил взгляд, который она бросила на заставленную книжками полку.
— Ты умеешь читать?
— Я училась в школе, — обиженно сообщила Маша.
— Не обижайся, в твоем поколении хватает неграмотных.
— Почему это «в твоем поколении»? Ты ведь ненамного старше… Сколько тебе?
— Двадцать два. Но мне повезло, учителя хорошие были.
— У меня тоже, в общем, неплохие. Мы даже геометрию начали проходить.
— Да, на самом деле круто.
— Что в этом смешного?
— Ничего, — Ян загасил улыбку. — Хочешь взять что-нибудь почитать?
— Нет!!!
— Чего ты дрожишь? Они все из разрешенного списка.
— Все равно не надо. Брата из-за книг и посадили. Нет-нет, спасибо.