Бутлегер - стр. 22
– Хороший был удар… – С уважением произнёс Патрик, покосившись в мою сторону.
– Ни черта подобного. Слишком быстро этот урод пришел в себя. От хорошего удара он до сих пор пребывал бы в волшебной стране грез. – Хмуро ответил я, изучая одноглазого ирландца, который с причала что-то кричал вслед уплывающему парому. Подозреваю, его крики красочно описывали, что именно он сделает с нами, когда найдёт.
Чисто машинально, по инерции, я поднял руку и показал беснующемуся Кевину средний палец. Не знаю, смог ли он разглядеть и понять мое послание, расстояние между нами было уже слишком большим. Думаю, пока что этот расхожий в будущем жест, здесь еще не пользуется популярностью.
– Знаешь, Джонни… Ты и правда изменился. – Задумчиво протянул Патрик.
– Повторяешься. – Я покосился на друга, решив ограничится этой короткой фразой.
Тем более, впереди маячили гораздо более насущные проблемы, чем изменения в поведении итальянского мальчишки. Единственное – очень прекрасно, что меня закинуло в его тело после отплытия из Италии. Окажись я на месте Джонни до этого события, возникли бы сложности. Например, с семьей. Уж кто-то, а мать, думаю, точно почувствовала бы в родном сыночке какой-то подвох.
Едва сошли с парома, запах горячего угля, сырости и помоев моментально ударил в ноздри. Особенно меня удивил последний «аромат». Так-то не средние века на дворе. Откуда несет дерьмом?
Еще, пожалуй, Нью-Йорк был каким-то слишком шумным. Шумным не в том привычном, современном формате, который является отличительной чертой мегаполисов далекого будущего, а просто шумным и все. Этот шум стоял оглушительной, непробиваемой стеной. Наполняли его в основном гудки автомобилей и рокот моторов. А они реально рокотали. Даже не так… Они ревели, словно в предсмертной агонии.
Помимо машин здесь еще имелись автобусы, такси, трамваи, в том числе конки – вагончики, которые тянули унылые лошади. А еще, я впервые увидел, как в реальности выглядят гужевые повозки. Те самые, фигурирующие в правилах дорожного движения.
Это все создавало непередаваемую какофонию звуков, из-за которой хотелось зажать уши, а еще лучше – просто сбежать подальше. Метро, кстати, здесь тоже имелось. Пока не совсем развитое, но все же.
Шум и гам, производимый всевозможным транспортом, дополняли крики разносчиков газет и торговцев, хрип паровозных гудков, доносившихся откуда-то издалека.
– Здесь неподалеку Одиннадцатая авеню, – Со знанием дела пояснил Патрик происхождение гудков. – Там проходит железная дорога.
Я в ответ промолчал. Его осведомлённость радовала, конечно, но мало облегчала ситуацию. По мне, что Одиннадцатая, что Двенадцатая, что Сто сорок восьмая – разницы никакой. Меня вообще вся окружающая реальность немного удручала, если не сказать больше – бесила.
Помнится, в своей прошлой жизни, я видел парочку сериалов и фильмов о 20-х годах в Америке. Об «эпохе джаза» и «веке небоскрёбов». Так вот… Черта-с-два! В фильмах все выглядело немного иначе. Ну как немного… Прям охренеть насколько иначе. Там герои с утра до ночи веселились, развлекались и кутили, а Нью-Йорк казался местом больших возможностей.
Я, к примеру, представлял себе данный период как время жизнерадостных парней в шляпах и красивых женщин в платьях с бахромой, пьющих шампанское в подпольных барах. Реальность оказалась намного грязнее и хуже.