Бутлегер. Книга вторая - стр. 5
Седовласый высказался и замолчал. Остальные тоже не произносили ни слова, но при этом все взгляды, прежде выражавшие скуку, высокомерие или простую настороженность, как по команде, сосредоточились на мне.
Теперь мою скромную физиономию, которая всего лишь пять минут назад была не особо интересна некоторым из присутствующих, разглядывали настолько пристально, что мне стало максимально неуютно.
Чувствовал себя лошадью на рынке, честное слово. Даже парни, выполнявшие роль охраны, оживились в своих углах. Им явно нетерпелось увидеть продолжение этого весьма неожиданного и странного спектакля.
При этом я видел, как напряглись лица гангстеров, сидевших за столом. Они пытались переварить услышанное и понять, насколько предположение седого соответствует правде.
А вот Маранцано резко передумал гневаться. Его ярость мгновенно испарилась, сменившись жгучим любопытством. Он, так и не встав на ноги, медленно, почти театрально, опустился обратно в кресло, затем откинулся на спинку и принялся внимательно изучать мое лицо. Я чувствовал его взгляд буквально физически. Такое ощущение, будто мою физиономию щупали холодные, липкие пальцы.
Сильнее остальных, как ни странно, напрягся Лакки Лучано. Он буквально окаменел. Его скулы заострились, желваки ходили туда-сюда. По-моему, этот тип готов был схватить пистолет, и выпустить парочку пуль мне в лоб.
Лучано, в отличие от «коллег», смотрел на меня не с ожиданием, не с выражением любопытства. В его глазах плескалась самая настоящая ненависть. Не слишком ли много чести для обычного пацана, коим я по факту и являюсь?
Пауза затягивалась, атмосфера становилась все более напряжённой. Мафиози молчали, ожидая моего ответа. Я тоже молчал, ожидая знака от вселенной. Проблема в том, что вселенная вообще не торопилась мне помогать.
Просто конкретно в данный момент было непонятно, моя схожесть с дядюшкой Винни – это минус или плюс.
– Винченцо Скализе… – Заговорил, наконец, Маранцано.
Видимо, ему надоело сидеть в гробовой тишине. Жгучий интерес, распирающий Сальваторе, подтолкнул его к действиям. Он произнес имя дядюшки, смакуя его как очень вкусное вино, наслаждаясь каждой буковкой.
– Старый Винни… – Маранцано усмехнулся, – А ведь и правда… Чертовски похож. Я сразу не заметил. Тот же взгляд. Та же манера говорить… Хм…Тогда понятно, почему пацан начал раздражать меня с первых минут… Ощущение было, будто камешек попал в ботинок. Не для кого не секрет, мы с Винченцо, мягко говоря, друг друга недолюбливали. Думаю, именно поэтому лицо мальчишки показалось мне чрезвычайно наглым. Оно такое же самоуверенное, как у старины Винни.
– Эй, малец. – Седовласый тип, который первым произнёс имя дяди, улыбнулся мне по-дружески.
По крайней мере, он очень старался чтоб его улыбка выглядела именно так. Но я во всю эту позитивную хрень не особо поверил. Говорят, крокодилы перед тем как съесть свою жертву, вообще могут плакать. Чего уж тут какие-то улыбки.
– Давай-ка я тебе представлюсь. – Продолжил он, – Меня зовут Стефано Магаддино. В наших кругах и за их пределами, я известен как Гробовщик. У меня, видишь ли, небольшое похоронное бюро. Северная и западная часть штата – это моя территория, по факту я веду дела вне пределов Нью-Йорка. Буффало, Ниагара-фолс – вот моя вотчина. Зачем я тебе это говорю… Ну хотя бы потому, что приличные люди должны знать, с кем имеют дело. А мы ведь с тобой оба приличные люди, не так ли? Ну и чтоб ты понимал, я – вроде как нейтральное лицо. По сути меня сюда пригласили как человека со стороны. Но уважаемого человека. Так вот… Я задам тебе вопрос и ты ответишь. Договорились? Ответишь честно. Я хорошо знал Винченцо Скализе. Очень хорошо. Можно сказать, мы с ним были, в некотором роде, хорошими приятелями. Более того, он здорово помог мне в решении кое-каких вопросов. И конкретно сейчас, хоть убейся, я смотрю на тебя, на молодого паренька, оказавшегося в неоднозначной ситуации, но вижу его. Как только ты заговорил… Святая дева Мария! Да можно было закрыть глаза и поверить, что перед нами стоит Винченцо. А вот теперь скажи мне, малец, почему так происходит? Но хорошо подумай, прежде, чем ответить. Правда, она, знаешь ли, всегда вылазит наружу.