Бунт османской Золушки - стр. 13
С тех пор как Баграт уехал с янычарами, на его семью обрушились беды. Умерла мать, сразу после окончания положенного траура сыграли свадьбу: Шагане вышла замуж в соседнюю деревню. Ее муж был намного старше, а свекровь и золовки злющие-презлющие. Ашхен жалко было смотреть на сестру, хоть она Шагане никогда и не любила. Но такой судьбы даже врагу не пожелаешь.
Шагане вся высохла как щепка, глаза погасли, работает день и ночь. Да еще и девочку родила, не сына. Муж недоволен, золовки покрикивают, свекровь шипит как змея. Глядя на старшую сестру, Седа замуж не торопится. Отец ворчит: лишний рот в доме. Хотя именно Седа после матери стала вести хозяйство. Да еще Ашхен приходится целыми днями трудиться несмотря на лень. Она даже похудела.
Она обернулась и торопливо сунула в рот горсть муки. Горько подумала: да разве этим наешься? Отец, похоже, заметил, но промолчал. После смерти жены он сильно сдал и уже не захаживает по ночам к разбитной соседке-вдове. В доме тоскливо, голодно и мрачно. Ашхен порою хочется утопиться. Кошка в ее желудке растет и с каждым днем становится все злее. Еще немного – и она разорвет Ашхен на части.
Она каждый день прислушивается: не раздастся ли топот копыт? А вдруг Баграт забыл о ней? Или его убили? За столько лет все могло случиться. Только одно и остается: кинуться в реку, чтобы утопить ненасытную кошку в желудке, а вместе с ней и себя.
Ашхен уже совсем потеряла надежду. Скоро и эта мука´ закончится, еды в доме больше нет. Запасы кончились, до нового урожая их не хватило. Акоп выбивается из сил на своем наделе. Он женился, и его жена опять беременна. Денег им не хватает. Впрочем, кому их хватает? Поборами замучили. Неверные – плати`те. Или убирайтесь со своей земли. Она и не ваша вовсе, а султана.
В Османской империи все принадлежит султану и его семье! Люди, земли, богатства.
Она вздрогнула и просыпала муку на стол: за окном раздался грозный крик:
– Именем султана Ибрагима хазретлири! Открывай!
Ашхен нагнулась и торопливо стала слизывать муку со стола. Отец в ужасе закрылся руками:
– У нас больше ничего нет!
Дверь распахнулась от удара ноги: на пороге стояли янычары. Самый юный, высокий и стройный красавец, похоже, был у них главным. Его почтительно пропустили вперед.
– Именем повелителя, султана Османской империи. Собирайтесь! Живо!
Отец, шатаясь, шагнул вперед, потом без сил рухнул на пол и обнял колени красавца в роскошном кафтане:
– Эфенди, смилуйтесь! Мы нищие! Взять у нас нечего! Пощадите!
Ашхен вгляделась в лицо молодого господина. И вдруг увидела такие знакомые зеленые глаза. Потемневшие, в траурной рамке огромных ресниц, но по-прежнему невыразимо прекрасные. Такие глаза забыть невозможно. Она ахнула:
– Баграт!
– Женщина, на колени! – один из янычаров стал вынимать из ножен саблю. – Ты разговариваешь с ичогланом самого султана Ибрагима!
Брат даже голову не повернул в ее сторону. Надменно тронул носком сапога лежащего у его ног отца:
– Встань. Я велел тебе и твоим дочерям собираться.
– Папа, идем, – позвала Ашхен.
Она уже пришла в себя. Брат ведет себя странно, но, похоже, так надо. Он больше не Баграт, а…
– Исмаил-ага, прикажете нести их жалкий скарб в повозку? – один из слуг выступил вперед.
– Да, приступайте, – важно нагнул голову бывший Баграт.