Булгаков. Критика и анализ литературного наследия - стр. 11

Одно дело – забыть историю. Другое – заставить забыть историю. Не случились революции, не отрекись император от власти, быть Империи разваленной дворянами, чьё чувство собственности вступало в противоречие с нуждами народа. Такого могло и не быть. Тогда зачем Булгакову показывать поступок прежнего хозяина особняка? В глазах сего дворянина горел огонь ханских предков, который он желал распространять вокруг себя, не способствуя созиданию, а разрушая доставшееся ему по праву рождения. В том-то и урок людям, умеющим сдерживать порывы, несмотря на достающиеся им обиды.

Не следует разрушать, бороться с системой и заявлять о своём праве на лучшую жизнь. Всему этому предстоит случиться, ибо иного не дано. Когда некто начинает брать на себя сверх меры, тем он пробуждает недовольство огромной массы людей, чьи порывы в поисках справедливости обязательно примут разрушительный вид. Уничтожать же собственные достижения придётся прежним хозяевам, не способным преодолеть чувство обиды, так сильно им мешавшее осуществиться идее социального равенства.

История многолика. Ежели человеку важно здесь и сейчас, то его имя растает в прошлом, либо удостоится негативных оттенков. Ежели важно будущее, и всё будет делаться во имя лучшей жизни в сей данный момент, тогда такого человека возвысят, придав его личности сверх положенного лоска. Но сжигать прошлое определённо не стоит, кем бы ты для него не являлся. Лучше забудь и постоянно двигайся вперёд. Как Михаил Булгаков!

Булгаков написал два цикла заметок «Золотые документы» и «Москва 20-х годов», размещённые вне «Гудка». «Москва» их печатала, а «Накануне» вскоре повторяло публикацию. Будучи свидетелем происходивших в стане перемен, Михаил не уставал делиться увиденным с читателем. Он прямо так и говорит, что является непосредственным очевидцем, поэтому имеет на то полное право.

В младом Советском Союзе хватало бракоделов и самодуров всех мастей. Ответственный за пожарную безопасность мог оставить без средств тушения. Родители не гнушались назвать сына в честь юмористического журнала – Крокодилом. Специально создаваемые в многоэтажных домах лифты для инвалидов никто не думал запускать. Стены и перекрытия в самих домах оказывались настолько тонкими, что на последнем этаже слышали соседей с первого. Немудрено от таких условий сойти с ума. И Булгаков бы сошёл, не живи в более тихой обстановке. А если расслабишься, то к тебе подселят кого-нибудь. Потому, дабы это пресечь, сообразительные товарищи прописывали у себя всех возможных родственников. Иные предпочитали обзаводиться жёнами, горько после сожалея о сём шаге, вынужденные страдать от взятой с потолка подозрительности.

Все прочие сочинения Михаил публиковал исключительно на страницах «Гудка». Потому немудрено видеть в написанных им фельетонах преобладание железнодорожной тематики, но случались заметки и на прочие темы, должные развеселить читателя. Допустим, разве крысы говорят? Послушаем версию в «Крысином разговоре». А говорят ли собаки? Кажется, Булгаков всерьёз взялся изучать разумность братьев меньших. «Говорящая собака» на самом деле может существовать, но для этого ей нужен толковый чревовещатель, иначе к ней даже не подходи. И не смей того зверя покупать, особенно не обладая положенными для того умственными способностями. Остаётся предположить, что какого-то начальника с позором выгнали, купившего говорящую собаку у проезжавшего через его станцию циркача. Как с ним ещё могли поступить? Только выгнать: во-первых – с позором; во-вторых – вместе с его приобретением.