Будущее - стр. 47
И я ничего не могу поделать. Еще триста.
– Неверный маршрут, – сообщает мне коммуникатор. Доброе утро, падла. На экранчике все еще висит вызов, издевательски мне подмигивая.
Гнить мне в моем кубике.
Это с прежних времен такое выражение осталось – гнить. Теперь-то мы все накачаны консервантами и не сгнием никогда. Беда: если ты гниешь, по крайней мере есть надежда, что однажды все кончится.
– У тебя глаза просто супер, – говорит фиолетовый. – Может, поедем ко мне? Я осознаю, что все время нашего с ним разговора мы прикасаемся друг к другу всем, кроме рук; мы уже близки так, как близки кузнечики в пачке. И вот фиолетовый хочет продолжить со мной эту насекомую любовь.
– Прости… – У меня садится голос. – Я как-то по девочкам.
– Ну ты что! Ну не разочаровывай! – морщится он. – Девочки – это вчерашний день. У меня целая куча друзей раньше с телочками чпокались, а теперь соскочили, все равно без смысла. Недовольных нет…
Его борода щекочет мне ухо.
– Ты же скучаешь… Я же вижу. Иначе зачем бы ты стал со мной заговаривать, а? Вспоминаю вдруг свой сон.
Пятьсот Третьего. Кинозал.
Угриным движением разворачиваюсь, оказываюсь с ним лицом к лицу, хватаю бороду в кулак, рву вниз, пальцем вжимаю ему кадык.
– Послушай-ка, ублюдок! – шиплю я. – Скучаешь, похоже, ты. Своим больным дружкам можешь простату до посинения массировать. А я – нормальный. И еще: у меня в кармане шокер, я тебе сейчас его засуну туда и проверну пару раз, чтобы ты не скучал.
– Эй… Ты что, приятель?!
– Вас, фиолетовых, и так слишком много развелось, если один в давке перенервничает, никто и не заметит.
– Я просто… Думал… Ты сам… Начал… Первый…
– Я начал? Я начал, ублюдок?!
Его лицо начинает походить цветом на его пиджак.
– Что вы делаете?! – голосит какая-то девчонка слева.
– Самооборона, – отвечаю я, отпуская его кадык.
– Шшшивотное… – шипит он, растирая шею.
– И всех вас так надо, – шепчу ему на ухо я. – Передавить.
– Башня «Октаэдр», – доносится из динамика. – Сады Эшера. Приготовьтесь к выходу из вагонов.
Поезд сбавляет скорость, пассажиры складываются гармошкой. Перед тем как выйти, я лбом бью фиолетового в переносицу. Будет тебе, упырю, горбинка. Все, теперь я готов.
С платформы посылаю бородатому воздушный поцелуй.
Стекляшка с пучеглазым фиолетовым педиком уносится в черноту. Пусть обращается в полицию, если хочет, его там не только на шокер натянут. МВД и еще пара важных министерств – в кармане у Партии Бессмертия. Партия спасла парламентскую коалицию от развала и теперь может загадывать любое желание.
Первое желание было такое: чтобы Бессмертные сделались невидимыми. Абракадабра! – исполнено. Даже в демократическом государстве возможно маленькое волшебство.
Мне плевать, на сколько я опоздаю в «Гиперборею». Плевать, кого я там встречу и кого мне придется придушить. Я вдыхаю воздух полной грудью. Адреналин горячим маслом смочил сведенное судорогой нутро, и меня отпустило. Почти так же полегчало, как если бы меня вырвало.
Когда судьба улыбается тебе, надо улыбаться ей в ответ.
И я улыбаюсь.
– Маршрут до башни «Гиперборея», – прошу я у коммуникатора.
– Вернитесь в хаб, затем перейдите к гейту номер семьдесят один. Следующий поезд в хаб прибудет через девять минут.
Потерянное время. Я стою на месте, но «Гиперборея» продолжает уноситься от меня со скоростью в 413 км/ч. Эйнштейн чешет репу.