Будущее - стр. 49
– Патрик, – говорю я. Нормальное имя. Человеческое.
– Давайте двое на двое! – говорит Надя. – Патрик, будешь со мной?
Над нашими головами – шероховатые шары-горшки, сплетение почти невидимых тросиков, маслянисто-зеленые листвяные шапки, воздух, маслянисто-зеленые листвяные шапки, ниточки тросиков, шероховатые шары-горшки, трава, счастливые люди играют во фрисби. Сады Эшера – заповедник счастливых людей.
Тарелка летит еле-еле, да и ребята эти – явно не спортсмены.
– Ничего себе у тебя скорость! – В Надином голосе восхищение. – Ты чем занимаешься?
– Безработный, – отвечаю я. – Пока что.
– А я дизайнер. Пьетро – художник, мы вместе работаем.
– А Джулия?
– Тебе Джулия понравилась?
– Просто спрашиваю.
– Понравилась? Скажи, ладно тебе!
– Мне ты понравилась.
– Мы здесь каждую неделю играем. Тут классно.
– Тут классно, – соглашаюсь я.
Надя смотрит на меня – сначала на мои губы, потом поднимается выше. Смазанная полуулыбка.
– Ты мне тоже… Понравился. Может, ну его, твой поезд? Поехали ко мне?
– Я… Нет. Мне нельзя, – говорю я. – Я опаздываю. Правда.
– Приходи тогда на следующей неделе. Мы обычно по ночам…
Она ничего про меня не знает, но ей все равно. Она не претендует на меня и не предлагает мне себя. Был бы я обычным человеком, мы просто сошлись бы на несколько минут, а потом рассоединились – и увиделись бы через неделю или никогда. Будь я обычным человеком, не принимавшим обетов, я ничего не требовал бы от женщин, и женщины ничего не требовали бы от меня. Когда-то люди говорили: подарить любовь, продать тело; но ведь от совокупления ничего не убывает. Наши тела вечны, трение не изнашивает их, и нам не надо рассчитывать, на кого потратить ограниченный запас их молодости и красоты.
Это естественный порядок вещей: обычные люди созданы для того, чтобы наслаждаться. Миром, пищей, друг другом. Зачем еще? Чтобы быть счастливыми. А такие, как я, созданы, чтобы оберегать их счастье.
Я назвал Сады Эшера заповедником, но это неправда. Кроме подвешенных апельсиновых деревьев, в этом месте нет ничего примечательного. Люди здесь такие же безмятежные, веселые, искренние, как и везде. Ровно такие, каким и положено быть гражданам утопического государства.
Потому что Европа и есть Утопия. Куда более прекрасная и величественная, чем смели воображать Мор и Кампанелла. Просто у любой Утопии есть задворки. У Томаса Мора процветание идеального государства было обеспечено работой каторжников – как и у товарища Сталина.
Это у меня от моей работы глаз замылился – все время короткими перебежками, все время по задворкам этой утопии, по ее сервисным коридорам, и на фасады давно не обращаю внимания. А они есть, эти фасады, и в желтых уютных окошках улыбающиеся люди обнимаются и чаевничают.
Это моя проблема. Моя, а не их.
– Патрик! Ну бросай же!
У меня в руках – желтая тарелка. Не знаю, сколько длится мой стоп-кадр. Посылаю фрисби блондинке – слишком высоко. Джулия подпрыгивает – с нее чуть не сваливаются штаны, – ловит и хохочет.
– Что это?! – Надя зажимает уши.
В уши лезет какой-то жуткий механический вой. Тревога?! Помещение затапливает слепящий белый свет – словно прорвало плотину, которая удерживала сияние сверхновой.
– Внимание! Всем отдыхающим срочно собраться у западного выхода! В здании обнаружена бомба!