Будни акушера. Правдивые истории о самом сокровенном - стр. 9

– Ну такое бывает, сбой цикла. Вы забеременели в январе.

– Я не могла забеременеть в январе, у меня муж в командировке был!

Ну вот пазл и сошелся. Никакая она не сектантка. Понимающе переглядываемся с неонатологом, который говорит женщине:

– Как бы там ни было, я вас поздравляю, у вас здоровый доношенный ребенок.

– А нельзя написать, что он недоношенный?

– К сожалению, нет.

Все три дня женщина ходила к неонатологам и акушерам, чтобы мы переписали истории новорожденного и родов, а в идеале перевели бы малыша в детскую больницу на выхаживание. Розовощекий бутуз практически не потерял в весе и даже хоть какой-то желтухи не выдал: лишил мать последнего повода для перевода в отделение патологии новорожденных.

Что и как в этой семье развивалось дальше, нам неизвестно. И если теоретически документы можно спрятать, чтобы мужу на глаза не попадались, то щеки доношенного и не мелкого ребенка никуда не спрячешь.

Работала я как-то в родблоке. В нашем заведении вообще принято врачей ротировать: для получения опыта, так сказать, и создания «универсального солдата».

Итак, середина января. В родблок санитарка приводит пациентку Карину, 21 год, беременность первая. Срок что-то около 39–40 недель. Схватки, 5 см раскрытия. Отекшая, прибавка в весе 25 кг. Наблюдалась где-то в Подмосковье. Последняя запись в обменной карте от 21 декабря – 3 недели назад. В общем анализе мочи был найден белок, и вроде бы некритично – 0.3 г/л. Но больше анализы не сдавала, и это настораживало.

Что ж, берем наши анализы. Но если кровь мы можем взять без проблем, то с мочой все очень непросто. Показаний для катетеризации нет, ждем естественного выхода. Дождались, пометили «экстренно» и отправили в лабораторию.

Надо сказать, что у моего организма есть какая-то чуйка на преэклампсии. Я не знаю, как это объяснить, но факт остается фактом: нахожу я их. Отслойки плаценты, задержки роста плода, гипоксии – не так. А зреющую преэклампсию прям чую.

И вот смотрю на Карину и понимаю, что от нее что-то можно ожидать.

Роды, тем временем, идут своим чередом, близятся к кульминации. Постоянно мониторим давление, ничего особенного: 120/70, 125/80 – и так весь первый период родов.

Во время потужного периода давление поднимается до 150, в принципе, это объяснимо. На одной из последних потуг Карина не послушала акушерку и резко потужилась вне схватки. Увы, сохранить промежность не удалось.

Родился ребенок, девочка, 8 баллов по Апгар. Пока зреет послед, моюсь на ушивание. Краем глаза кошусь на монитор – те же 150. Вызываю анестезиолога.

Приходит. Один из моих самых нелюбимых анестезиологов, который вечно к чему-то доматывается и торгуется. Работу в роддоме в принципе не любит, но их тоже ротируют по отделениям.

– Ну что у вас тут?

– Ушивание. Нужен внутривенный.

– А что, так не справитесь? Что там?

– «Там» шейка на 3 и 9 часах, правая стенка влагалища и промежность рванула сильно.

– И что, на каждую промежность меня теперь будете вызывать?

Меня злит тон и сама постановка вопроса.

– Когда надо будет – буду.

– Наверху плановая через 15 минут.

– А у меня экстренная прямо сейчас. И на давление внимание обратите. Работайте.

Карине дали наркоз, я спокойно все осмотрела, ушила. «Косметика» снаружи: дольше, конечно, но меня так научили. Один уже немолодой коллега-акушер. «Для женщины очень важно, как «там» все будет после родов. Никогда не экономь на этом время».