Будет больно - стр. 30

Резко выгибаюсь, когда Вадим кусает меня за губу. Мне нравится, как мы балансируем на грани боли и наслаждения.

Толчки становятся резче. Я царапаю его плечи, он сжимает мои бедра, наши дыхания переплетаются, губы терзают друг друга, потому что мы оба понимаем, что дальше все, конец. И это безумство никогда не повторится.

Как в последний раз – именно так мы трахаемся.

Последний поцелуй, какой-то тягучий, прощальный – я через него будто чувствую все эмоции Вадима, слышу его мысли.

А потом тяжесть мужского тела перестает меня вдавливать в лестницу, но я не поднимаюсь.

Слышу, как Вадим поднимает брюки, щелчок зажигалки. Не открывая глаз, протягиваю руку, в которую тут же опускается сигарета.

«Только ничего не говори», – мысленно умоляю я.

Делаю затяжку, Вадим снова закуривает и ложится рядом со мной на лестницу. Мы психи, причем полные.

И я не хочу открывать глаза, не хочу снова видеть этот гребаный мир, в котором все происходит неправильно.

19. Глава 15 Вадим

Я хотел оттянуть момент возвращения из этой бездны сумасшествия. Даже старался думать, что это не жена моего отца, а просто сексуальная красивая баба. Всего лишь очередная, о которой я завтра забуду.

Но все было по-другому. С каждым толчком желание не только не уходило, а как будто еще больше нарастало. А когда ее ногти впивались в мои плечи… Черт! Никаких романтических сравнений, но как будто в самую душу.

И Лиза в черных чулках, черном белье, красных туфлях – это самое возбуждающее зрелище в моей жизни. И она меня хотела – я чувствовал это, понимал. И это осознание еще больше накрывало меня чертовой лавиной, от которой не сбежать. Можно только остановиться и смотреть, как тебя сжигает.

Меня накрыло нехило. Лизу тоже. Она целовала меня, она подавалась мне навстречу, она тоже падала в эту пучину боли и удовольствия вместе со мной.

Но все заканчивается…

И тогда накрывает чувство вины.

Я опускаюсь рядом с Лизой на лестницу, подав ей сигарету, и молчу. Она даже не открывает глаза, но такое впечатление, что не меня она не хочет видеть, а просто не хочет видеть. Только распахнет – и все исчезнет. Испарится последний остаток того момента, когда я был в ней, а она отдавалась мне с какой-то болезненной маниакальностью.

Мы молча курим, не заботясь о том, что пепел падает на пол, а потом Лиза подает мне окурок и просит:

– Затуши.

Голос ровный – быстро вернула себе самообладание. И что дальше? Будет делать вид, что нам это все приснилось?

Хочу спросить, но молчу. Тушу окурки в пустой пачке, натягиваю боксеры и, подхватив брюки с испорченной рубашкой, спускаюсь вниз, в гостиную.

Что я, блядь, наделал? Нет, не так… Что мы наделали?

Она не просто красивая баба, которую хочется поиметь. Это дьявол во плоти.

Открыв бар, наливаю себе полный бокал коньяка и слышу стук каблуков за спиной. Не оборачиваюсь, пока не улавливаю легкое колебание воздуха спиной. Близко, она стоит близко.

Ну и что она сейчас скажет? Наверное, начнет умолять, чтобы я ничего не говорил отцу. Это было бы самым логичным поступком. Но Лиза снова удивляет.

Она просто выхватывает у меня из-за спины бокал коньяка, я поворачиваю голову.

Твою мать! Лиза даже не оделась. Она стоит передо мной в черном кружеве и красных туфлях и опрокидывает в себя большими глотками коньяк, даже не морщась. И я хорош, блядь! Минуту назад думал, что натворил, а сейчас думаю о ее теле.