Буддист-паломник у святынь Тибета - стр. 5

Это положение Г. Ц. Цыбикова имело важное значение в исследовании характера и особенностей буддизма в странах Центральной Азии – Тибета и Монголии. «С понятием «тибетско-монгольский буддизм», «ламаизм», – писал академик Б. Я. Владимирцов, – обычно связывается представление как о новой, извращенной форме буддизма. Очень часто, даже в специальных сочинениях, высказывается мнение о том, что буддизм, чистый философский буддизм, после того как был принят «полудикими» ордами тибетских и монгольских плоскогорий, изменился настолько, насколько далеко ушел от учения царевича Сиддхартха – отшельника Гаутамы, что теперь эту новую религию вряд ли даже можно назвать буддизмом». Такое превратное представление о буддизме в Тибете и Монголии было опровергнуто как Г. Ц. Цыбиковым, так и Б. Я. Владимирцовым.

Поддерживая положение Г. Ц. Цыбикова по характеристике религиозной деятельности Цзонхавы, Б. Я. Владимирцов писал, что Цзонхаву скорее всего можно назвать реставратором буддизма или основателем новой секты «желтошапошников». В этой связи следует заметить, что в дальнейших буддологических исследованиях хорошее начинание Г. Ц. Цыбикова по изучению церковной деятельности и обширной религиозно-философской литературы Цзонхавы не было продолжено, хотя необходимость в этом в наши дни ощущается все более и более[2]. Такое исследование важно потому, что современные западные исследователи истории буддизма, склонные идеализировать отдельные события и личности из истории Тибета, зачастую выдвигают такие тезисы, как «буддийский ренессанс» в Тибете в период Атиши, Цзонхавы и т. д. Между тем до самого последнего времени наследие Г. Ц. Цыбикова по истории буддизма в Тибете не было подвергнуто объективной научной оценке, что в какой-то мере можно объяснить негативным отношением некоторых востоковедов к переводной монгольской литературе как к источнику по буддийской религии и философии.

Буддологическое наследие Г. Ц. Цыбикова является большим и разносторонним, в нем главными являются «Буддист-паломник у святынь Тибета» и «Лам-рим чэн-по». Многое из того, что было задумано, по ряду обстоятельств осталось не выполненным, в частности исследование «буддийской философии в том виде, как она вылилась в современном ламаизме».

Г. Ц. Цыбикова как исследователя буддизма в Тибете, Монголии и Бурятии отличало то, что он трезво и критически изучал эту религию, ее проявления в повседневной жизни народных масс, духовенства, в государственной политике. Характеризуя отрицательную роль буддизма в Тибете, Г. Ц. Цыбиков писал, что «содержание большого числа духовенства, малодоходность страны и почти полное отсутствие промышленности служат, по-видимому, причиной общей бедности простого народа». Так же критически оценивал он учение Цзонхавы и видел в нем одну из главных причин культурной отсталости массы стран Центральной Азии: «Само учение Цзонхавы… при отсутствии распространения других знаний, кроме богословских, послужило и служит к тому, что среди ламаистов очень мало распространено светское просвещение и идет численное уменьшение населения…».

Этот объективный взгляд Г. Ц. Цыбикова на роль буддизма в истории народов Центральной Азии, оформившийся в результате путешествия в Тибет (позднее и в Монголию), и исследования главного религиозно-философского сочинения Цзонхавы имели большое значение в укреплении позиций материалистического мировоззрения и научного атеизма в Бурятии. В этой связи следует заметить, что Г. Ц. Цыбиков при научной характеристике другой религии – шаманизма – стоял на позициях анимистической теории Э. Тейлора и подходил к вопросу преодоления шаманизма с позиции просветительства.