Будь что будет - стр. 3
Чем дело кончилось – известно.
Третье предзнаменование, которое Ирен любила вспоминать, случилось уже у Феликса несколько недель назад. К концу воскресной смены персонал вымотался, не было времени присесть с самого полудня. У Ирен – может, потому, что она была самой молоденькой из официанток, – силы еще оставались, и она сказала Симоне, Ты устала, отдохни, я сама занесу стулья. Что она и сделала. И вот, складывая стулья стопкой, она уронила на землю газету, забытую посетительницей. Это оказался «Киножурнал», который она читала каждый месяц, но последний не успела купить, – особенно ей нравились подробные описания фильмов и сплетни о звездах. Просто чтобы немного помечтать. И кто же красовался на обложке этого номера? Конечно, Рудольф Валентино. То ли от радости, что ей перепал бесплатный журнал, то ли под действием образа пылкой кинозвезды, – так или иначе, Ирен поцеловала фотографию Валентино. Четыре раза. Звонко. Все услышали и посмеялись.
Без комментариев.
Темно-синей ночью фонарь освещал вход в большое кирпичное здание на авеню Генерала Гальени. Жорж толкнул калитку в кованой ограде и пропустил Ирен в огромный мощеный внутренний двор, где смутные силуэты перетаскивали высокие расписные панели и мебель, Вот мои владения, тут работают двадцать четыре часа в сутки. Это студия «Пате»[4]. Если хочется найти более красивую и современную, чем в Жуанвиле, придется ехать в Америку. В день можно снимать семь фильмов сразу, потому что здесь семь павильонов размером с вокзал, но такого пока не случалось, еще тут семьдесят гримерок для звезд, по десять на павильон, под павильонами – бассейны для водных сцен, ночью накануне съемок в мастерских строят декорации, изготавливают бутафорию, мебель, костюмы, их у нас тридцать тысяч, мы все делаем прямо на месте. Здесь настоящий городок со своей электростанцией, гаражом, столовой, яслями, медпунктом. На нас работают лучшие режиссеры: Ганс, Фейдер, Дювивье. Жорж взял Ирен за руку и повел к павильону номер шесть высотой с шестиэтажное здание, где дюжина рабочих собирала элементы декорации: балдахины, гипсовые лепные колонны и зеркала роскошного ночного клуба, развешенные над красными диванами; грузчики таскали столы и обитые тканью стулья, ожидающие своей очереди на огромных моторизованных тележках. На колосниках Ирен увидела нагромождение балок, мостиков, кабелей и прожекторов, которые электрики переставляли на штанкеты. Человек в синем рабочем комбинезоне окликнул их, Эй, Жорж, пришел поработать?
– Нет уж, я в дневной смене. Провожу экскурсию для мадемуазель.
Пока Жорж переговаривался с коллегой, Ирен наступила на что-то твердое, наклонилась и подобрала позолоченный наперсток. Она еще не понимала, знак ли это судьбы, но положила наперсток в карман. На всякий случай. Внимательно посмотрела на Жоржа, Вы не актер?
– Нет, что ты. Я плотник. Меня нанимают на фильм, минимум двенадцать съемочных дней плюс подготовка и демонтаж. Работы выше головы. Днем тут настоящий улей. Ну, как тебе?
– Все такое громадное.
– Если хочешь, можешь прийти посмотреть на съемки. – Жорж указал на стойку для костюмов и смокингов и на другую с четырьмя вечерними платьями. – Сейчас снимают «Вечного жида», большой проект с Андре Марнеем и Антоненом Арто. Фильм должен идти больше пяти часов, его покажут несколькими частями. Это платья для Джинн Хельблинг.