Брошенка. Шанс для двоих - стр. 6
Мария Яковлевна знает, о чём говорит. Она живёт через двор от нас, и её окна как раз выходят на наш подъезд. Поэтому она хоть и не в курсе наших с Витей отношений, но кто как выглядит и на чём ездит, в окошко часто видит. Не то чтобы она любопытная слишком, но живёт одна, не считая трёх кошек, поэтому вечера периодически проводит у окошка.
Снова пытаюсь извиниться и отключить звонок. Не хочу выслушивать слова сочувствия, не хочу, чтобы меня жалели. От этой жалости только больнее становится. А мне сейчас нужно собраться. Не только физически, но и морально. Нужно понять, где ночевать буду.
Тоже, что ли, как и Витя, в гостиницу поехать? Ну да, квартира есть, а муж с почти бывшей женой в гостинице в соседних номерах ночуют.
Нет, не поеду…
Вдруг действительно совершенно случайно в одной гостинице окажемся и утром в коридоре столкнёмся. Я же в глаза ему смотреть не смогу, хоть и невиновна. Просто больше не выдержу полный ненависти взгляд, разрыдаюсь. А мне ещё день работать. Вот ещё и у Марии Яковлевны давление. Если она не придёт, да ещё и я, Андрею в пору будет на первом столбе вешаться. Мы и так план едва вытягиваем.
Поэтому лучше уж я квартиру посуточно посмотрю. Дорого, конечно, но других вариантов нет.
И тут коллега, будто услышав мои размышления, выдаёт:
– Юночка, а тебе есть, куда пойти? К родственникам каким?
– Нет у меня здесь родственников, – отвечаю, – но вы не переживайте, я разберусь. И на работу завтра выйду. Андрею передам, что вы приболели. До свидания, Мария Яковлевна.
Вот только женщина заканчивать разговор не собирается, останавливает меня фразой:
– Хочешь, ко мне приходи. Время-то уже позднее, не на вокзале же тебе ночевать.
Отказываюсь. Не хочу стеснять её. Да и разговаривать ни с кем не хочу. Лучше одной полно́чи в подушку провыть. А с Марией Яковлевной это вряд ли получится. Насколько я помню, она в однушке живёт.
Но моя коллега – человек старой закалки, поэтому так просто тоже не отступает. И, кроме того, очень сердобольная, иначе бы кошек на помойке не подбирала.
– Ну, не хочешь ко мне, давай тогда хоть у Лёшки моего переночуешь. Он сейчас на вахту уехал, дней через десять вернётся.
Лёшка – это любимый внук. Парень давно уже взрослый, но до сих пор неженатый. Насколько я помню по рассказам, он живёт в семейной общаге на соседней улице. Мария Яковлевна на внука своего надышаться не может. Он ей постоянно помогает – и по дому что приколотить, и продукты какие купить. И ругается на бабушку часто, что она до сих пор работает. Только, как объясняет сама коллега, дело вообще не в деньгах – на работе она всегда при деле и с людьми, а это какой-никакой – жизненный тонус. А дома она одна быстро зачахнет. Это всё по её словам.
– Нет, спасибо. Не хочу доставлять вам неудобства, – продолжаю отнекиваться, но она меня по-прежнему не слушает.
Если Мария Яковлевна решила нести добро в мир, против этого паровоза уже не попрёшь. Она и на работе такая, всем норовит помочь и подсобить. Поэтому я снова не понимаю, в какой момент соглашаюсь хотя бы просто переночевать в Лёшкином блоке.
– Ну вот, а ты всё ерепенилась, – ласково журит меня женщина, открывая блок запасными ключами. – Переспишь здесь ночку, успокоишься. А там, глядишь, муженёк твой и одумается, позвонит да назад позовёт. Помиритесь ещё. Они, мужики, хоть и заходные, а отходчивые. Пашенька мой покойный тоже, бывало, на меня кричал, а потом извинялся, на коленях за мной ползал, руки целовал. Я тебе вот что, девонька, скажу: чем сильнее ссора, тем слаще потом мириться.