Брошенка. Шанс для двоих - стр. 13

Господи, как же я отстала от жизни!

Снижаю планку и ищу семейные блоки.

Не намного лучше… Тысячи на три.

Офигеть!

Я же почти всю зарплату буду отдавать за съём. А мне ещё и самой на что-то жить надо, и Карине отправлять. Я всё понимаю, Витя будет ей и дальше помогать, но я же мать!

Это что же получается, от меня действительно всю жизнь никакой пользы не было?

Я же работала…

Ну да, зарплата не сравнима с Витиной, но ведь у меня и образования нет, чтобы на что-то рассчитывать. И в торговле оставаться, хоть там зарплаты и повыше, он мне запретил. Но за это я ему даже благодарна. Не с моим характером за прилавком стоять, а потом за недостачи, в которых я не виновата, отвечать.

С тоской пролистываю объявления и понимаю, что я конкретно так влипла. Работать на предельной скорости, как сегодня, я ещё какое-то время смогу. Но человек – не робот. У меня уже сейчас мышцы на руках болят, плечи тянет, пальцы ломит от скорости.

Ну, предположим, домашних обязанностей у меня теперь нет, ухаживать не за кем, обихаживать тоже некого. Поэтому смогу работать в выходные. А это уже дополнительный заработок. Но даже так от моей зарплаты будет мало что оставаться.

Долистываю объявления до конца и поднимаю глаза к небу.

Что делать?

Противный червячок нашёптывает в ухо позвонить Вите и потребовать поговорить.

Потребовать, да…

Скорее, попросить высочайшего разрешения объяснить ситуацию.

Вот тебе, Юнна, и настоящая жизнь. Хотела быть девочкой-девочкой под опекой могущественного повелителя? Вот там ты и была больше двадцати лет. Не хотела становиться самостоятельной, позволяла, чтобы за тебя все решения принимал кто-то другой, получай теперь результат. Ты абсолютно несамостоятельная, неумеющая принимать решения и ничего в этой жизни не добившаяся сорокалетняя женщина с дочерью-студенткой, маленькой зарплатой и отсутствием личного угла.

А повелитель твой, на которого ты всю жизнь полагалась, с гнильцой оказался. Слил тебя. Выкинул из своей жизни, как только ему что-то причу́дилось, и даже не озадачился, как, на что и где ты теперь жить будешь.

Ах, ну да, у меня же есть «любовник». Как там Витя сказал? Ёбарь. Значит, есть, кому обо мне позаботиться.

В расстроенных чувствах бреду обратно к цеху, уже почти смирившись с положением дел. Да, я полностью зависима от мужа. Он это знал и отлично этим пользовался.

И что теперь? Всё-таки идти к нему на поклон? Доказывать, умолять, взывать к рассудку?

Боже, как это унизительно.

Уже практически входя в открытую по случаю летней жары дверь, неожиданно даже для самой себя оглядываюсь и, как в замедленной съёмке, наблюдаю за проезжающей мимо меня машиной. За любимым «мустангом» моего мужа, за рулём которого, собственно, он и сидит.

В том, что он посреди белого дня едет по городу, ничего удивительного нет – Витя не привязан к одному месту, и по работе его вполне могут отправить куда-нибудь съездить.

Но есть во всей этой картине кое-что неправильное – блондинистое пятно, которое очень мило льнёт к моему мужу и тянет к его лицу ярко-алые губы.

И я могла бы сказать, что это просто дама из администрации, которую он везёт по рабочим делам и которой нужно срочно сообщить моему мужу какой-то рабочий секрет. Именно поэтому она и тянется к его уху, боясь, что их подслушают, хотя они в машине одни.