Бродяги. Путь Скорпиона - стр. 53
Ахти бросил на землю пилу и побежал к крыльцу посмотреть, что происходит.
Уцелевший отряд союзников, едва передохнув под крышей «Мамочкиного приюта», уезжал по дороге, ведущей прочь из Глухолесья. Без строя и командира, такие же вымотанные и жалкие, как накануне, они входили в утренний туман, и их силуэты медленно растворялись в дымке.
Сердце Ахти пару раз стукнуло и будто сжалось в кулак. Глаза защипало. Он шагнул вперёд и наступил на что-то твёрдое. Ткнул носком деревяшку, валявшуюся в подтаявшем снегу, наклонился и взял в руки можжевеловый веер.
Он повертел его в руках, словно видел впервые, затем посмотрел на дорогу, где исчезла в тумане последняя повозка.
– Думал, она здесь останется навечно? Заведёт детей и состарится? – услышал он за спиной голос Тойво. Ахти медленно обернулся. Трактирщик стоял на крыльце, опершись на перила, и тоже смотрел вдаль. – Это же Лемпи, Рыжая Лиска. Она живёт без норы.
Ахти промолчал.
– Странная баба, – вздохнул Тойво и сплюнул. – Сбежала и ни одного золотого кольца себе не взяла. А ей ведь нужнее, чем нам.
И снова в ответ молчание.
– Спрашиваешь: знал ли я, что она уйдёт? Всегда знал. Только не имел ни малейшего понятия, когда именно.
В груди Ахти всё похолодело, будто бы захлопнулись тяжёлые каменные двери, за которыми топили печь. Он развернулся и побежал в дом.
Тойво схватил его чуть выше локтя.
– Позлись, парень, позлись. А если надо, так пореви!
Что-то во взгляде Ахти заставило трактирщика вздрогнуть и разжать пальцы.
– Она не попрощалась! – произнёс мальчик, не разжимая зубов, и вырвался.
– Она прикипела, – крикнул ему вслед Тойво. – К тебе, ко всем нам…
Ахти не слушал. Он вбежал в трактир и швырнул деревянный веер прямо в пылающий очаг.
Веерок вспыхнул каким-то зеленоватым пламенем и исчез в огне.
Горите, горите воспоминания о детстве, о доме, о всех тех, кто любил и бросил! Пусть они испепелятся, исчезнут насовсем!
Он хотел, очень хотел, чтобы всё было так же, как с Таурусом, как с Зелёной Пирамидой, чтобы память о Лемпи стёрлась, как морозный узор на стёклах, тающий от прикосновения горячей ладони, чтобы осталась только холодная пустота…
Но пальцы Ахти ещё долго пахли можжевельником, а в трактире то здесь, то там, ему слышался её голос.
И чем сильнее Ахти пытался её забыть, тем чаще Лемпи снилась ему по ночам.
8
Южный ветер, дувший со стороны Горького моря, принёс запахи воды и соли. Над лесом закурлыкали журавли, вернувшиеся из дальних странствий. И хотя было ещё холодно, еловые чащи заголосили тысячами глоток, пробуждающихся ото сна зверей и птиц.
Старуха Ку-Ку, как водится, стала уходить в лес надолго. Однажды она ушла на целых три дня. Тойво и мальчик уже забеспокоились, но Кукушка вернулась, усталая и как будто ещё более сгорбленная и постаревшая.
– Порча с этого дома снята, – заявила она, прижимаясь к тёплой печи и по-кошачьи щурясь.
– Какая ещё порча? – не понял Ахти.
Тойво только махнул рукой, и, как обычно, мальчику никто ничего не объяснил.
В «Мамочкином приюте» не хватало едких шуточек и хриплого хохота Лемпи, и Ахти снова начал думать о побеге. Но что делать с Фиксу и жеребёнком, которого она носила под сердцем? Бросить их он не мог, а брать с собой беременную кобылу не хотел.
Природа оживала, отвоёвывая у зимы один кусочек замёрзшей земли за другим, и что-то в душе мальчика медленно оттаивало. В его возрасте ещё сложно было оставаться равнодушным к наступлению весны.