Бродяги Хроноленда - стр. 21
– Ну что ты разорался? Никуда я не пойду. Тебе нравится цвет? – протянула она ему лапу.
– Нет, не нравится.
Грмнпу достал из хранилища бутыль дронтровки.
– Опять пьяный припрёшься? Да, вот у тебя интересы – куда там моим журналам. Алкоголик, доминошник. Салат не трогай, там мало осталось.
Профессор махнул лапой, и пошёл обратно в лес, недовольно ворча.
Ева Браун в шикарном чёрном халате с узором из красных свастик возлежала на кровати с балдахином и читала очередной сценарий. Наконец-то она нашла близкий ей типаж. Героиня – женщина, поднявшаяся из трущоб на самую верхушку мира, прошедшая через всевозможные испытания и соблазны. Любовь, страсть, измена, деньги, стрельба и погони – всего в меру, и всё о ней.
– Адик! – позвала она, – Адик, ну иди же сюда!
Гитлер зашёл, неся перед собой ладони с растопыренными пальцами.
– Что, звездочка моя? Не кричи так, ты же посадишь связки. Как тебе маникюрчик?
– Прелестно, душка. Я рада, что ты наконец-то отказался от ярких тонов, а то ты был похож на…
– Ева, ты же знаешь, я этих разговоров не терплю. Это совсем разные вещи. Почему красота должна предполагать извращения?
– Не расстраивайся, я пошутила. Адик, – она протянула мужу рукопись, и тут же закричала, как капризный ребёнок: – Хочу, хочу, хочу, хочу!!! Ты не можешь мне отказать!!! Любимый, это будет мой звёздный час.
– Что, опять сценарий? Может попробуешь рисовать или вышивать?
– Адольфик, ну пожалуйста, что тебе стоит?
– Народ шепчется, что фюрер женат на актриске.
– Ну, так казни их всех, сгнои в лагерях. Как они смеют?
Гитлер нахмурился, но долго обижаться на жену не получалось.
– Что? – спросил он, присев на край кровати.
– Режиссёром, естественно, Рифеншталь. Хочу Лизу Бергнер, Вейсмюллера, Ольгу Чехову, Бельмондо и Куценко?
– Кто такой? Первый раз слышу.
– Самый рейтинговый. Говорят, где Куценко, там сборы.
– И что, опять чёрно-белое?
– Да! Но не только! Ещё и немое!
– Евочка, но почему? Это прошлый век. Сейчас компьютеры, спецэффекты, цифра. Прогресс, дорогая. А с ним спорить трудно.
– Ну, давай, давай! Это так романтично.
– Ладно, – сдался Гитлер, – для тебя любой каприз. А если этот, как его…
– Куценко.
– Куценко не согласится?
– Ну тогда Хабенского.
– О, Боже…. Я распоряжусь. Только, – игриво улыбнулся Гитлер и погладил жену по щеке, – конфетка будет?
– Даже две.
– Прямо сейчас? – Гитлер лёг на спину, закинул руки за голову и закрыл глаза.
И тут в дверь постучали.
– Кто там? – закричал фюрер, – Расстреляю на месте! Кто посмел?
В дверь заглянул перепуганный адъютант.
– Прошу прощения. Вам шифровка от штрандур…штирмундер…, короче, от господина Мэнсона.
– Да? – оживился Гитлер, – и что в ней?
– Не можем знать. Это же шифровка.
– И что?
Адъютант замялся, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну, так, войны давно не было, шифр уже никто не помнит.
– Идиоты! – заорал фюрер. – Пошёл вон! Где мой мобильный? Так, Мэнсон, ага, вот. Чарли, что происходит? Вы где? Почему не звонишь? Разобрались там с этим гаражом?
Рииль и Зора сидели на толстой ветке, нависшей над дорогой, близняшки лежали в траве, а Лита спряталась за кустом. Лошадей они оставили в двух полётах стрелы отсюда. Солнце уже встало, но по тракту никто не проезжал, Лита присела на корточки, чтобы размять затёкшие ноги, над головой шепотом выясняли отношения влюблённые. Слова разобрать не удавалось, но интонация выдавала ход беседы. Рииль возмущалась, Зора извинялась, потом менялись местами, укоры сыпались с обеих сторон, затем наступало молчание, наверное, они целовались. И снова тихое бубнение. Вечер, проведенный с Рииль, прибавил ещё больше страха перед сегодняшним днём. Сначала было вино, затем душевные беседы, потом отчаянные поцелуи, и закончилось всё истерикой, пощёчиной, обвинениями. Лита еле сбежала от пьяной Рииль. Сопротивляясь, она даже сломала два ногтя.