Бремя любви - стр. 7
– На какие темы?
– Ну, например, о еде. Я люблю поесть, и ты, наверное, тоже. Но поскольку мне шестьдесят, а тебе… Сколько? Десять? Значит, наши представления о еде будут разными, а это уже интересно. Поговорим и о других вещах – про краски, цветы, животных, об английской истории.
– Например, про жен Генриха Восьмого, да?
– Совершенно верно. Стоит упомянуть Генриха Восьмого, как восемь человек из десяти тут же зададут тебе вопрос о его женах. Это оскорбительно для человека, которого называли самым красивым принцем в христианском мире. Он был выдающимся по своей ловкости политиком, и помнить его только по его матримониальным попыткам получить наследника по мужской линии крайне несправедливо. Его жены с точки зрения истории не имеют ровным счетом никакого значения.
– А я думаю, его жены имели большое значение.
– Ну вот тебе и дискуссия! – воскликнул мистер Болдок.
– Мне хотелось бы быть Джейн Сеймур.
– Почему именно ею?
– Она умерла, – в каком экстазе произнесла Лаура.
– Но и Нэн Буллен [1], и Катерина Говард тоже умерли.
– Их казнили. А Джейн была замужем только год. Родила ребенка и умерла. И все ее очень жалели.
– Ну что ж, это уже точка зрения. Пойдем-ка в другую комнату, посмотрим, что у нас есть к чаю.
– Какой замечательный чай! – восхищенно воскликнула Лаура. Она обвела взглядом булочки с изюмом, рулет с джемом, эклеры, сандвичи с огурцом, шоколадное печенье и большой пирог с черносливом. И вдруг весело хихикнула. – А вы все-таки меня ждали. Если только… Вы каждый день пьете такой чай?
– Упаси боже! – воскликнул мистер Болдок.
Они уселись за стол. Мистер Болдок съел шесть сандвичей с огурцом, Лаура – четыре эклера и понемногу всего остального.
– Рад видеть, молодая леди, что у тебя отменный аппетит, – одобрительно заметил мистер Болдок, когда они закончили трапезу.
– А я всегда хочу есть, – ответила Лаура. – И никогда не болею. А вот Чарльз болел часто.
– Хм… Чарльз. Ты, кажется, скучаешь по нему?
– Да. Очень. Правда.
Седые брови мистера Болдока приподнялись.
– Ну, ну! Кто же говорит, что ты не скучаешь по нему?
– Никто. А я правда скучаю.
Мистер Болдок сдержанно кивнул. Видя, как девочка посерьезнела, внимательно посмотрел на нее.
– Ужасно печально, что он так умер, – сказала Лаура, явно повторяя чьи-то взрослые интонации.
– Да, печально.
– Ужасно печально для мамы и папы. Теперь… я у них одна на всем свете.
– Да?
Лаура взглянула на него с недоумением. Она опять уже перенеслась в свой выдуманный мир: «Лаура, моя дорогая. Ты теперь все, что у меня есть… мое единственное дитя… мое сокровище…»
– Вот такие пироги! – Это было одно из выражений, которое мистер Болдок употреблял, когда бывал взволнован. – Такие пироги! – Он озабоченно покачал головой. – Пойдем в сад, Лаура, – предложил он. – Посмотрим на розы. Расскажи, как у тебя проходит день.
– Ну утром приходит мисс Уикис, и мы занимаемся.
– Эта та старуха Тэбби?
– Она вам не нравится?
– У нее на лбу написано, что она из Гертона. Запомни, Лаура, никогда не поступай в Гертон!
– А что такое Гертон?
– Женский колледж в Кембридже. У меня мороз по коже, когда я о нем вспоминаю.
– Когда мне исполнится двенадцать, я уеду в школу-интернат.
– Эти интернаты – сплошное безобразие.
– Думаете, мне там не понравится?
– В том-то и опасность, что понравится. Что там только творится! Девчонки колотят друг друга клюшками по ногам, влюбляются в свою учительницу музыки, поступают в Гертон или Сомервиль. Ну да ладно, у нас в запасе есть еще пара лет, до того как произойдет эта беда. Давай проведем их с пользой. Чем собираешься заняться, когда вырастешь? У тебя уже есть какие-нибудь мысли на этот счет?