Братья Ярославичи - стр. 61

– Может быть, этот слух пустой? – промолвила Ода. Она была готова осыпать Анастасию золотом, лишь бы та согласилась с этим.

Анастасия качнула своей красивой головой и произнесла с печальным вздохом:

– К великому сожалению, это правда. Я бы многое дала за то, чтобы это было ложью. Ростислав был такой красавец! Он называл меня «синеокая пава» и так почтительно целовался со мной при встречах и прощаниях, словно стеснялся выдать свои чувства ко мне. Я не раз подсказывала взглядом Ростиславу, что со мной он может быть и посмелее в объятиях и поцелуях. Ростислав хоть и доводился мне племянником, но он был моложе меня всего на четыре года. Разве думаешь о каком-то там родстве, когда рядом с тобой на редкость красивый молодой витязь. В такие моменты в голове витают совсем иные мысли, пусть это и грех. – Анастасия посмотрела на Оду с какой-то подкупающей доверительностью. – Не поверишь, я жутко завидовала Ланке, которой так повезло с мужем. Сколько ночей я не могла заснуть, думая о Ростиславе. Я всё время ждала встречи с ним и одновременно боялась этого. Порой один взгляд Ростислава или случайное прикосновение его руки пробуждали во мне сильное желание отдаться ему. В такие минуты я сгорала от стыда. Мне казалось, это заметно всем окружающим и только Ростислав ничего не замечает. – Анастасия тяжело вздохнула. – Бедный Ростислав!.. Несчастная Ланка!.. – тихо добавила она.

Ода слушала Анастасию со смешанным чувством изумления и ревности.

«Так вот ты какая, неприступная греческая богиня! – подумала она. – Выходит, не столь уж ты и неприступна!»

Неприступной греческой богиней за глаза называл Анастасию Святослав, который как-то во хмелю признался боярину Перенегу, не подозревая, что его слышит Ода, что ему было бы приятно помять руками дивные перси[87] и бёдра Всеволодовой супруги. Однако Святослав тут же посетовал, мол, надежд на это у него нет из-за строгого целомудрия Анастасии.

Молчание, воцарившееся между двумя княгинями, было недолгим.

– У тебя что-то было с Ростиславом? – придвинувшись к Оде, тихо спросила Анастасия. – Ведь он довольно долго жил в Чернигове после того, как его изгнали из Новгорода.

Ода поняла, что чем-то выдала себя, и, не желая на откровенность Анастасии отвечать недоверчивой холодностью, призналась:

– Было… Один раз.

– Счастливая! – прошептала Анастасия.

Ода бросила на Анастасию удивлённый взгляд: она не успела уловить, какой оттенок прозвучал в этом единственном слове – беззлобной зависти или скрытой неприязни.

– Разве у тебя не всё благополучно… со Всеволодом? – промолвила Ода, мягко взяв Анастасию за руку. – Всеволод так сильно любит тебя!

Анастасия хранила молчание, словно не желая говорить об этом, потом недовольно проронила:

– Если бы ты знала, милая, как мне опостылел Всеволод со своей извечной ревностью!

И опять Ода была изумлена и ошарашена таким неожиданным признанием Анастасии.

– К сожалению, Всеволод не даёт мне повода для блуда с другими мужчинами, он уважает меня, не притесняет, не спит с наложницами, хотя красавиц в Переяславле очень много, – молвила Анастасия с какой-то обречённостью в голосе. – Мой супруг жаждет на ложе лишь меня, доказывая это ночью и днём.

– И днём? – невольно вырвалось у Оды, которая в последнее время и по ночам редко делила постель со Святославом, увлечённым юной половчанкой.