Братья Ярославичи - стр. 45
Олег перебросил поводья через голову коня, но медлил вступать ногой в стремя, следя краем глаза за тем, как прощаются Ода и Глеб. Мачеха держала Глеба за руку и что-то негромко говорила ему. Глеб кивал ей головой в островерхом шлеме. Вот к ним приблизилась Вышеслава, ведя за руку Ярослава. Ода быстро поцеловала Глеба в щеку и обернулась, ища кого-то глазами. Мимо неё проехал Давыд на рыжей лошади. Ода помахала ему рукой. В следующий миг она встретилась взглядом с Олегом.
Олег сунул ногу в стремя, намереваясь вскочить в седло, но Ода, подбежав, задержала его.
– Мой юный князь! – промолвила Ода. – Чувствую, я в немилости у тебя. За что?
Олег отвернулся:
– Мне пора, Ода. Прощай!
Молодая женщина невольно замерла: Олег впервые назвал её по имени! Только в этот миг Ода вдруг догадалась, что творится в душе Олега. Лишь сейчас Ода осознала, что скованность Олега и его пристальные взгляды, обращённые к ней, порождены тем чувством, которое со временем превращает юношу в мужчину. Чему удивляться? Олегу уже семнадцать лет, это пора первой любви. Но как ей вести себя в этом случае, Ода не знала.
Поэтому она в лёгкой растерянности застыла посреди опустевшего двора, глядя на распахнутые ворота, за которыми исчез вскочивший на своего гнедого Олег. Его красный развевающийся плащ мелькнул раза два и исчез – улица, идущая по городу от детинца, шла под уклон.
Теперь Оде придётся следить за тем, чтобы Вышеслава не заметила в Олеге того состояния, какое обычно даже молоденькие девочки замечают в мужчинах в силу заложенного в них дара природы. Оде придётся также следить и за тем, чтобы чувство влюблённости к ней Олега не переросло в нём в жгучую страсть.
Поднявшись в свои теремные покои, Ода взглянула на себя в овальное венецианское зеркало на длинной ручке. Ей придётся хоть чуточку подурнеть, придётся стать более строгой и неприступной, дабы её повзрослевшие пасынки не видели в ней объект вожделения!
Ночью Оде приснилось, что она целуется с Ростиславом где-то в саду среди яблонь, а рядом нетерпеливо роет копытом землю горячий Ростиславов конь. Душа Оды тает от блаженства, её пальцы тонут в густых кудрях Ростислава. На них изливает свои горячие лучи ласковое солнце, и птицы заливаются у них над головой…
Ода спрашивает у Ростислава, кивая ему на коня: «Далече ли собрался, любый мой?»
Ростислав с улыбкой отвечает: «Далече, моя ненаглядная. В Тмутаракань!»
«Побудь хоть пару денёчков со мной, – просит Ода, – муж мой ныне далеко, и сыновья его с ним. Нам никто не помешает!»
«В тереме глаз много, а в Чернигове и того больше», – возражает Ростислав.
«Хочешь, в лес ускачем, – восклицает Ода, прижимаясь к Ростиславу, – там нас никто не увидит!»
«Мы в лес поскачем, а за нами слух потянется», – молвит Ростислав и понемногу отступает от Оды к коню.
Ода чувствует, как выскальзывают пальцы любимого из её вытянутых рук, хочет она побежать за ним и не может сойти с места. Ноги Оды словно окаменели.
Улыбка исчезла с лица Ростислава, и голос его стал тише:
«Прощай, Ода. Видать, не дано нам счастья изведать».
«Возьми меня с собой, Ростислав! – крикнула Ода. – Я согласна с тобой хоть на смерть!»
Не послушал Оду Ростислав, вскочил он на коня и умчался.
Напрасно звала его плачущая Ода.
Толчок пробудил Оду от сна. Она открыла глаза, не сознавая вполне, где находится, в её ушах ещё звучал топот удаляющегося коня.