Братья Ярославичи - стр. 35
– Давно ли? – спросил Святослав.
Гремысл поворошил рукой пепел одного из кострищ и, подумав, ответил:
– Уже минуло не менее шести часов.
– Не мы ли их спугнули, как думаешь? – опять спросил Святослав.
– Наверняка степняки нашего воинства испугались и убрались отсюда поскорее, – сказал Гремысл.
– Ладно, – Святослав спрыгнул с седла, – заночуем здесь.
Русичи расседлали лошадей, разожгли костры, стали кашу варить. Палаток не ставили, укладывались спать прямо на траве, подстелив под себя лошадиные попоны и закутавшись в плащи.
С первыми лучами солнца двинулись дальше.
Проводниками были Гремысл и торчин Колчко.
Воевода и торчин ехали впереди войска, не перекидываясь порой за весь день и парой слов. Колчко плохо говорил по-русски и больше изъяснялся знаками. Гремысл и вовсе не знал ни слова на языке торков. Беседы между ними всегда были краткими, очень выразительными и касались только дороги.
Если Гремысл показывал рукой на юго-запад, цокал языком, изображая топот копыт, и называл какую-нибудь речку в той местности, через которую предстояло пройти русским полкам, то это означало, что до захода солнца воинству Святослава необходимо добраться до этой степной реки. Колчко понимающе кивал головой и одному ему ведомыми путями вёл полки к указанной Гремыслом реке, обходя овраги и солончаки.
Иногда проводники затевали спор, остановив коней посреди ровного поля, каждый на своём языке пытаясь убедить другого в правильности выбранного им направления. Войско останавливалось и ждало разрешения спора. Бывало, спор затягивался. Тогда Гремысл слезал с седла и ножнами кинжала принимался что-то чертить на земле. Колчко наблюдал за ним, сидя на своей низкорослой буланой лошадке. Затем торчин быстро спешивался и, вынув саблю из ножен, начинал её остриём вносить свои дополнения в рисунок воеводы. При этом оба так и сыпали словами, каждый на своём языке, размахивая руками перед носом друг у друга.
Дружинники смеялись, глядя на них.
Святослав, теряя терпение, кричал:
– Друг дружку не зарежьте, спорщики!
В другой раз Святослав сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Гремысл оглянулся на князя. Махнул ему рукой Святослав, мол, уступи, пусть торчин ведёт войско как знает.
Гремысл уступил.
После этого случая пришлось Гремыслу уступать и впредь, ибо только он упрётся на своём, Колчко пальцы в рот и давай свистеть. Так и получилось, что до Дона два проводника войско вели, а после Дона до самого Лукоморья уже один.
Близ реки Тор вдруг русичам преградили дорогу несколько тысяч конных половцев.
Русские полки изготовились к сече, ощетинились копьями.
Святослав объехал ряды дружинников, возле сыновей своих придержал коня и строго произнёс:
– Чур, отца не срамить!
По знаку князя полки на рысях двинулись на кочевников.
От половцев прискакал гонец с сообщением, мол, желает половецкий хан с русским князем разговаривать.
– Ишь, чего захотел чёрт узкоглазый! – усмехнулся Святослав и кивнул Колчко: – Спроси у гонца, как зовут хана. Не Шарукан ли?
Оказалось, что хана зовут Токсоба.
Святослав вспомнил предостережения Шарукана, и захотелось ему посмотреть на храброго Токсобу.
На переговоры с ханом Святослав взял с собой помимо Гремысла и Колчко обоих своих сыновей.
Токсоба выехал навстречу Святославу в сопровождении пяти военачальников-беев.