Братство Конца - стр. 28
Глава четвертая
Не надо пугать меня призраком!
Призрак – явление неестественное
и поэтому несуществующее!
Предсмертный хрип задушенного привидением
Воевода был неразговорчив. Похоже, он догадывался, что с ним учинили какую-то унижающую его достоинство штуку, но никак не мог припомнить, какую именно. Поэтому на мои вопросы, задаваемые в пылу скачки, отвечал коротко и неохотно. Правда, я тоже больше спрашивал, чем рассказывал о нашем Братстве, хотя именно оно воеводу очень интересовало. Так что, сами понимаете, беседа у нас протекала весьма своеобразно.
И все-таки мне удалось узнать, что зовут его Шалай – воевода левой руки, что под началом у него в мирное время гвардейский полк Рыси, а во время боевых действий – весь левый фланг королевской рати. Что на этот раз его поставили во главе всего лишь гвардейской двадцатки только из-за срочности и серьезности дела, а также ввиду возможности нападения рыцарей Храма. Что вообще-то рыцари Храма – это шайка ублюдков, не умеющих как следует держать оружие, но ухо с ними надо держать востро, потому что горазды на всякое подлое колдовство.
Правда, из коротких фраз Шалая можно было сделать заключение, что Качей и сам поколдовать не прочь, но сильно уступает в этом деле Епископу.
Вот за этой милой беседой мы и преодолели большую часть пути. Я все время оглядывался на своих спутников, пытаясь оценить их состояние, и с радостным удивлением видел, что и Душегуб, и Эльнорда прекрасно держатся в седлах. Они скакали с двух сторон от гвардейца, везшего Фродо, словно составляли почетный караул маленького хоббита. А тот вовсю вертел головой, разглядывая окрестности, и даже пытался повернуться к везшему его всаднику, чтобы что-то спросить.
Наша кавалькада перевалила через вершину холма, и дорога плавно пошла под уклон. Зеленое солнце повисло над самым окоемом леса, а оранжевые небеса потемнели до светло-коричневого оттенка. На горизонте, там где дорога распарывала надвое темную стену леса, замаячила высокая густо-черная башня. Словно отрубленный корявый палец царапал траурным ногтем коричневеющее небо.
Я, собственно, сразу сообразил, что мы приближаемся к месту назначения, однако, стараясь поддержать разговор, поинтересовался:
– Это, что ли, и есть Замок правителя?
– Он самый… – коротко бросил Шалай.
И тут у меня возник новый вопрос:
– Слушай, воевода, а почему вы Качея называете правитель? Если он в государстве главный, то он должен иметь какой-то более однозначный титул – король там или герцог…
На этот раз воеводина башка, засунутая в глухой шлем, повернулась в мою сторону и так долго разглядывала меня сквозь узкую прорезь, что я испугался, как бы Шалай не въехал куда-нибудь не туда.
Наконец он снова перевел взгляд на дорогу и глухо, гораздо глуше, чем до этого, пробормотал:
– Это ты у него спроси.
– А ты, значит, не в курсе? – закинул я удочку «на слабо».
– Скажу только, что у нас есть королева! А при существующей королеве может быть только правитель. Все остальное – государственная тайна, и не мне распространяться на эту тему.
Он помолчал, а затем чуть громче добавил:
– Я не политик!
– А королеву мы, значит, не увидим? – продолжал я цепляться к нему.
Он снова резко повернул голову в мою сторону, но на этот раз его взгляд был покороче. А его ответное бормотание можно было понять как: