Братство. ДМБ 1996 - стр. 23
Шустрый нагло взял сигаретку из пачки следака.
Тот внимательно на нас посмотрел. Взгляд немного изменился, стал чуть спокойнее. Но всё же… что-то в нём было недоброе, хитрое, выпытывающее.
– Ну, слушайте, парни, – сказал Ерёмин спокойнее. – Давайте по чесноку. Ну, сами понимаете, спустили нам сверху разнарядку, собрали группу для расследования таких преступлений. Ну а типчик этот, – он ткнул пальцем в папку, – в Латвии при Союзе жил. Спортсмен, биатлонист, но свалил за бугор в Англию, когда сборная на соревнования выезжала. А сейчас модно стало приезжать оттуда и всех учить, как жить правильно.
– Вот по ящику показывают таких постоянно, – закивал Шустрый.
– Ну, убили его, это все понимают, – Ерёмин откинулся чуть назад, прислонившись спиной к стене. – Был я сам в Грозном весной, ещё там когда наши стояли, поспрашивал. Потом, когда вывод войск был, не до этого стало, а сейчас снова вспомнили. Но тут уж поймите, работать надо.
– Кто же спорит, – произнёс я, изучая его.
– Тут же, понимаете, никого за это подтягивать не будут, война же всё-таки шла. Может, его шальной пулей задело или осколком? Или вообще боевики расстреляли. Никто же вас не винит. Но знать надо. Может, он вообще шпионил? Тогда даже награду дадут, что такого шпиона замочили. Я же знаю, пацаны, через что вы там прошли. Сам в командировки ездил, пару раз обстреляли. И вот, вы вернулись, молодые, здоровые, вся жизнь впереди.
Ерёмин заулыбался.
– А что там было – там и осталось. Просто, чтобы совесть очистить, чтобы родственники уже похоронили его и успокоились. Ну, намекните, где там трупак его может лежать, я отпишу, что убит боевиками, и забудем на этом. Пусть англичане сами потом с Ичкерией договариваются, раз вась-вась друг с другом, чтобы тело им вернули. А я уже домой, наконец, уеду.
Говорил он так складно, спокойно, на равных, без напора, как было поначалу. Как хороший приятель, который хочет помочь.
И я бы купился, будь мне двадцать лет.
Но не сейчас.
Сейчас-то я вижу, чего он добивается – чтобы раскололились. Я наклонился вперёд и ощутимо ткнул Шустрого ногой под столом, чтобы молчал. А то по лицу видно, что он поверил и был готов сказать.
– Если бы знали – подсказали, товарищ майор, – произнёс я таким же доверительным голосом. – Но пойми – война там шла, мёртвых там немерено было. Даже те, кто Афган прошёл, охренели. И рассматривать, кто там валяется, нам было некогда. Самим бы выжить.
– Ладно, – следак полез в карман и достал пейджер, чтобы проверить сообщение. – Если что – вызову повесткой, под протокол показания дадите, – он поднялся.
– Не вопрос, – я кивнул.
Но ведь этот следователь обойдёт всех. Царевич не сдаст, Газон тем более, ну а Самовар достаточно умный, чтобы распознать такую манипуляцию. А вот Шопена или Халяву следак разговорить может.
В любом случае, я хотел всех повидать, вот и это повод хороший.
– А чё ты так, Старый, всполошился? – Шустрый потёр ногу под столом. – Пинаешься ещё.
– Да ты будто сказать ему хотел. Ты пойми, Шустрый, это он хитрил, чтобы ты сказал. Думаешь, есть им дело, снайпер он или нет? Им сверху спустили, вот и будут действовать, лишь бы крайнего найти. А за что этого «журналиста» порешили – ему вообще до лампочки. А даже если и нет – до лампочки прокурору будет и судье за компанию. Молчать надо, Борька.