Братство 2. Второй шанс - стр. 23

Да и дело такое, которое могло коснуться любого из нас. Любой мог вернуться оттуда инвалидом, и у него так же могли отобрать всё. Поэтому все так злы.

– Ну что, пойдём – поговорим с ними, как надо, – закончил я. – Он там так и сидит со своей кодлой. И думает, что ему всё можно. Зря он так решил.

Мы шли в темноте, решительные, настроение не подавленное, наоборот, даже появился какой-то раж. Потому что идём всей толпой, вместе, прикрывая друг друга. Но при этом не лезем на рожон, не пьяные, с холодными головами, понимаем, чего хотим добиться.

Я шёл впереди, слушая, что обсуждают офицеры.

– А ты ещё телевизору веришь, – Маугли усмехнулся, разговаривая с танкистом. – По ящику то сказали, по ящику это, – передразнил он.

– Вот я смотрю телевизор, – капитан Федин расправил усы, – потому что уверен в нём на все сто: всё, что там говорят – полный п***ж!

– Ну ты живчик, конечно, сказанёшь порой, – произнёс наш новый знакомый, лейтенант Романов. – А вы слышали, пацаны, как Федина хоронили? Живчик он и есть живчик.

– Нет, – отозвался Царевич. – А что там было?

– Так чё. Приехал груз двести в наш родной город – цинковый запаянный гроб. Пишут, мол, капитан Федин, командир танковой роты, пал в боях за Родину, героически погиб при взрыве танкового боекомплекта, ну и так далее и так далее. Гроб вскрывать не дали, кстати. Закопали, дали залп, помянули, а через сорок дней он сам приехал. Живой.

– Не того в гроб положили, – догадался Халява. – Бывает. У меня вот жетон Царевича, – он потянул цепочку на шее, – мы с ним менялись на удачу. Если бы чё случилось с одним из нас, похоронили бы совсем не того.

– А я бы знал, предупредил бы по телефону, – сказал Федин. – А мне отпуск дали, я довольный домой еду, сюрприз думаю всем устрою, обрадую. Захожу во двор, батя дрова рубит, меня увидел, аж топор выронил, сел на пенёк, лицо покраснело. Я уж думал, сердце у него схватило, домой забегаю таблетки какие-нибудь взять, а там мать меня увидала, как давай орать благим матом, и икону достала. Вот рёву-то было.

– Зато живой, – заключил я.

– Ну да, – танкист закивал. – Паника кончилась, прорыдались, потом все только радовались, что живой.

– Лучше живой и здоровый, чем мёртвый и больной, – вставил Шустрый с усмешкой.

– Это да, – Федин заржал. – Но лучше без таких сюрпризов. А могилка всё-то стоит, не выкапывали бедолагу какого-то, всё-то в военкомате разобраться не могут, кого в гроб упаковали и с какого перепугу на меня подумали. Напутали что-то в штабе, спорят ещё, что это я там лежу. А я и не тороплю. Раз место занято, то точно поживу ещё, рано пока на тот свет.

Танкистов мы любили и уважали. Мужики эти крепкие, как броня танков, на которых они шли в бой. Они горели и погибали целыми экипажами, но никогда не предавали и не бросали нас.

Танк в городе – машина очень уязвимая. Им обязательно нужно было прикрытие пехоты, без него они умирали быстро, поэтому взаимопонимание у нас появилось с самого первого дня.

До нас доходили слухи, что якобы кто-то из танкистов переходил к Дудаеву на своих танках за огромные бабки, но мы такое никогда не видели и не верили, что это возможно. Слухов-то каких только не бывает, придумывать все горазды. Да и дудаевские танки были уничтожены ещё в первый месяц боёв.