Братская любовь - стр. 6
Маша на секунду отвлеклась от тяжелых переживаний и слабо улыбнулась редкостной гармонии имен. Как вежливая девочка, она заученно произнесла:
– Очень приятно познакомиться.
Шатенистый Роман с любопытством просканировал Машу с головы до ног, от купола широкополой шляпки до плоских подошв босоножек, и по-приятельски кивнул: «Аналогично!». Зато пластиковой Любови явно не понравилось внезапное вторжение в компанию молоденькой и хорошенькой конкурентки. Она раздраженно буркнула «Хай!» и демонстративно отвернулась.
– Проблемы? – продолжил расспросы Ник.
– Я потерялась!
– Уп-п-п-с! Как это «потерялась»?
Обрадованная тем, что нашлись люди, готовые хотя бы выслушать, а возможно и помочь ее горю, Маша приободрилась. Захлебываясь словами и фонтанируя эмоциями, перескакивая с пятого на десятое, она поведала новым знакомым свою оптимистическую трагедию. Или пессимистическую комедию? Или даже так – пессимистическую трагедию! Во всяком случае, Машин рассказ изобиловал словами «кошмарно», «чудовищно», «жутко», «невообразимо». Но слушатели почему-то не прониклись ужасом случившегося. Ник тер ладонью щетину и прятал в горсти усмешку, упорно задиравшую вверх уголки его губ. Роман почти открыто улыбался. Любовь же не скрывала раздражения. Она притоптывала обутой в сандалию ногой, и всем своим видом демонстрировала нетерпеливое желание быстрее покончить с задержавшим троицу препятствием.
– Так чем, ты говоришь, отвлеклась? – уточнил Ник.
– Я рисовала совершенно потрясающую игуану.
– Чо делала? Рисовала? – не выдержала молчавшая до сих пор Любовь. Она насмешливо фыркнула и посмотрела на Машу как на ребенка с очевидными признаками синдрома Дауна. Даже Ник недоверчиво поднял выгоревшие брови.
Тогда в подтверждение слов Маша достала из сумки блокнот и показала новым знакомым наброски злосчастной ящерицы. Люба мимолетно скосила глаза, имитировала скучающий зевок и отвернулась. Зато Ник взял из Машиных рук блокнот и перелистал страницы, с интересом разглядывая рисунки.
– Ты что, художница?
– Художница, – обреченно призналась Маша.
– Здорово! Реально классные рисунки.
Маша порозовела от удовольствия.
– Значит, это игуана тебя подвела?
– Ну да, – согласилась Маша. – Она так восхитительно позировала. И свет был чудесный – косой, рисующий. В нем так дивно вся фактура кожи проявилась. Такая сухая линялая сетка…
– Линялая сетка, говоришь… – Ник повторил Машины слова, словно пробуя их губами на вкус. И тут ревнивая Любовь, почувствовавшая, как растет интерес ее спутников к конкурентке, снова встряла в разговор:
– Ну так мы пойдем фоткаться на фоне ЮНЕСКО или как?
– Ты же не хотела… – напомнил Ник.
– Ничоси! Сам убеждал нас с Ромиком, что нужны фотопруфы. Убедил. А теперь что, отмазываешься?
– Ну, видишь, Любаня, у нас случился форс-мажор.
– И сколько мы теперь с этим форс-мажором возиться будем? – продолжала кипятиться Любовь.
– Мы должны помочь девушке.
– С какого перепугу? Она там над всякими игуанами в линялых сетках зависает, а мы теперь из-за этой чепушки должны свои планы менять?
– Ну, идите вдвоем с Ромычем, а я пока с художницей разберусь, – предложил блондинистый Ник. Но такой выход только еще больше разозлил Любу.
– Ничоси! Это ты, Никитос, нас сюда приволок. Давай быстро разбирайся и погнали. Кто нас с Ромиком фоткать будет?