Братская любовь - стр. 5

Парень оглянулся и мазнул по Маше рассеянным взглядом лучистых ясных глаз. «Точно ясень!» – уверилась Маша.

Сначала, увлеченная созерцанием трио цвета хаки, Маша ничего не слышала. Но, когда те заспорили между собой, с удивлением осознала, что способна понимать, о чем идет речь. Невероятно, но они говорили по-русски!

– Ну и на фиг нам эта лоховская туристическая аттракция? Чо толкаться среди стада? Погнали отсюда, – наступала на блондина шатенистая девица.

Ее бойфренд лениво потянулся и согласился с подругой:

– Правда, олдбой, пойдем лучше поваляемся на солнышке, пока оно еще не село. И купнемся. А то я уже слипся от пота…

– Дурачье, – возразил блондин, – у вас же реально нет ни одной фотки, что вы были в Мексике. Только море-пляжи, маски-ласты. Как в банальных Сочах. Хоть для галочки надо посетить пару-тройку пойнтов. А Тулум – это, между прочим, объект ЮНЕСКО. И народу сейчас уже не сильно много – группы поразъехались. Вон стоянка совсем пустая.

Девица сдвинула зеркальные очки на кончик носа и обвела взглядом большую парковку с двумя последними скучавшими в ожидании туристов автобусами.

– Гуд, – милостиво согласилась она. – Пошли разочек сфоткаемся на фоне твоего ЮНЕСКО. Будут фотопруфы, чтобы в Москве показать. Идешь, дарлинг.

При слове «Москва» оцепенелая Маша очнулась и бросилась к трио цвета хаки:

– Вы русские? Из Москвы? Слава Богу!

***

Трое путешественников уставились на Машу тремя парами удивленных глаз. Шатенистый парень даже присвистнул от удивления.

Маше и в голову не могло прийти, какое необычное впечатление она производила. Как художница, она любила красоту и часто отдавала ей предпочтение перед пользой. В эту поездку Маша взяла самые любимые наряды. Сейчас она была одета в длинный, до щиколоток, сарафан в мелкий лилово-голубой цветочек. На голове ее красовалась широкополая шляпа, украшенная лентой с тем же цветочным рисунком. С тонкой длинной шеи в несколько рядов свисало ожерелье из белых, синих и розовых бусин. В ушах покачивались длинные серьги из таких же бусин, а на тонких запястьях позванивали проволочные кольца браслетов. Примостившаяся на плече холщовая сумка была расшита стеклярусом в лилово-бело-голубой гамме. Все это художница Маша сшила и сделала своими руками по собственному вкусу в соответствии с немного старомодным стилем чеховской барышни – Мисюсь.

Машино заплаканное личико, на котором внезапная надежда боролась с унынием, было не столько красивым, сколько трогательным. Ее широко-расставленные серые глаза были оторочены кукольными загнутыми ресничками. Пикантный носик вздернут, как если бы Создатель одним щипком вытянул его из теста лица. Следом за носиком потянулась верхняя губа, да так и застыла торчащим вверх удивленным домиком. Волосы Маши – густые, блондинисто-русые, завивались беспорядочными кудряшками и создавали вокруг лица богатую декоративную раму.

Неудивительно, что все члены трио цвета хаки с интересом уставились на странное эфемерное создание, вдруг заговорившее с ними на родном языке.

– Привет! Ну да, русские, из Москвы, – ответил за всех блондинистый парень. – А ты кто такая?

– Я – Маша.

– Маша? – усмехнулся он. – Ну теперь реально все понятно! Исчерпывающая информация! Я Ник. А это, – блондин широким жестом указал на своих спутников, – наша неразлучная романтическая парочка – Любовь и Роман.