Брачный приговор - стр. 33

— Дело не в страхе.

— А в чем тогда?

— Я не знаю, я…

Он не дает мне договорить, нажимая пальцами на подбородок. Чертов обжигает меня прикосновением, которое колет электрическим током. Он заставляет меня поднять лицо и посмотреть ему в глаза. Я проваливаюсь в их темную глубину и окончательно запутываюсь в своих эмоциях.

Их чересчур много, и они неправильные.

Непрошеные…

Я вдруг понимаю, что полтора года фиктивного брака с Лавровым стоили мне слишком дорого. Я привыкла к издевательствам и угрозам, я так глубоко спрятала эту правду, что почти обманула себя. Но Чертов сказал в спальне: “Я ничего не сделаю”, и плотину прорвало. Ведь Лавров только и говорил, что сделает со мной.

Да, Чертов другой.

Совсем другой.

И меня тянет к нему.

12. Глава 12

Я замираю от собственного признания. Я правда сказала, что меня тянет к нему? Пусть только в мыслях, но этого уже очень много. Тем более сейчас, когда Чертов проводит большим пальцем по моему подбородку. Его тепло и близость творят немыслимое.

Так не должно быть.

Мы ведь чужие.

Совершенно чужие!

Я пытаюсь напомнить себе, что он преступник, что он творил страшные вещи, по-другому не стать лидером в их мире, и он точно не тот мужчина, на коленях которого стоит сидеть. Он просто ранен, может, немного благодарен за помощь или не хочет выслушивать мои истерики, пока не в лучшей форме. Вот и хочет приласкать. Или вообще забавляется...

Зачем я ему?

Зачем эти прикосновения и взгляды в глаза?

Я все равно не узнаю ответов, но мне точно не стоит играть в его игры. Это слишком опасно...

Чертов наклоняется и накрывает жесткими губами мои губы. Всего секунда, жалкая вспышка между “да” и “нет”, и он сминает меня. Вместе со всеми мыслями и попытками остановиться. Я забываю всё, о чем думала только что. Все доводы разума сметает его мужская непоколебимая уверенность, Чертов запускает руку мне за спину и напирает сильнее. Делает поцелуй глубоким и сумасшедшим, от него невозможно спастись. Только принимать. И я отвечаю ему, хотя слышу, как внутри дрожащей струной звучит чувство вины. Мне будет стыдно потом, я пожалею, я совершенно точно пожалею.

Но это потом, а сейчас… Сейчас Чертов целует так, словно берет свое. Сладко и одновременно жестко. И бьет резким запахом табака.

— Нет. — Я отстраняюсь от него с выдохом.

Мне удается вынырнуть из безумия всего на полголовы. Я отрываюсь от его губ, но остаюсь в его сильных руках.

— Только не вырывайся, — замечает Чертов с усмешкой. — Мне нельзя тревожить плечо.

— Тогда отпусти меня сам.

— Но мне так легче.

— Что?

— Ты действуешь на меня как обезболивающее.

— Ты издеваешься, да? По глазам вижу, что да. — Мне отчаянно хочется отпихнуть его, но проклятое сострадание мешает. — У тебя очень странная реакция на пулевое ранение.

— Разве? Я захотел поцеловать красивую женщину после того, как чуть не погиб. Это странно?

Он откидывается на спинку стула, позволяя мне выдохнуть. Я получаю толику свободы и поднимаюсь на ноги, пока еще могу связно думать.

— Это… это… — я не в силах подобрать слово и в конце концов отмахиваюсь. — Я не хочу играть в эти игры. Я не потяну… Я ведь завишу от тебя, я вся в твоей власти. Ты решаешь, куда я пойду, с кем буду общаться, где буду жить, как жить. Ты всё решаешь, — я накручиваю слова и пугаю саму себя. А что, если он и правда может решать все, даже то, как далеко зайдет наш поцелуй? — Я вообще могу отказать тебе?