Бойцовская порода - стр. 8
«Кожаные» душевное расстройство Толхаева истолковали превратно. Тот, что задавал вопросы, метнулся к раненому, второй шустро достал из-за пазухи пистоль и направил его на «черного хирурга», а третий, который спал на топчане, хотя и не уловил сути ситуации, но, воодушевленный примером соратников, также принялся лапать у себя под мышкой.
– Твою в душу мать… – сердито буркнула голова Рудина в рубленом оконце, мгновенно усугубляясь ствольным срезом охотничьего карабина. – А ну, Масло, ходи к дверям…
– Убери лапы! – сырым от слез голосом возопил Григорий Васильевич, увидев, что «кожаный» № 1 стащил с раненого куртку и пытается его тормошить. – Куда ты, блядь, – грязными руками!!!
– Так это… – смутился «кожаный», убедившись, что раненый на вид вполне живой, теплый и помирать пока что не планирует. – Так ты…
– Отлезь от него! – просморкавшись, рявкнул Толхаев, подкатываясь к топчану и грубо отталкивая радетельного соратника Никиты. – Я же русским языком сказал – только медик! Остальные чтоб на пять метров не подходили!
Посчитав у раненого пульс, Толхаев, не глядя, протянул руку к соседнему топчану и щелкнул пальцами:
– График!
Субъект, что обретался на соседнем топчане, и в самом деле имел отдаленное отношение к медицине – в свое время закончил ветеринарный техникум. Именно поэтому ему выпало выступать в роли сиделки при персоне. Несостоявшийся ветеринар виновато потупился и протянул Толхаеву измятый листок, на котором были проставлены почасовые отметки температуры.
– А-а-а! – зловеще прищурился Григорий Васильевич. – Стрелять-бить, пальцы гнуть, значит, мы научились… Где пяти – и шестичасовая отметки? Я тебя спрашиваю – где?
– Не знаю, как получилось, – бегая взглядом, пролепетал бывший ветеринар. – Сидел-сидел… и вдруг заснул. Как-то само собой так вышло…
– И само собой на топчан улегся, и само собой курточкой укрылся, – ядовито проскрипел Толхаев. – А я теперь, значит, крутись, как хочешь, выводи тебе анамнез и назначения, да? А он, может быть, коли ошибусь на граммулечку, как раз от этого и загнется…
– Ты че, отморозок?! – мгновенно сориентировался «кожаный» № 1, нависая над незадачливой «сиделкой» с поднятыми кулаками. – Да я тебя, конь фанерный…
– Да заткнитесь вы все! – желчно воскликнул Толхаев. – Не хватало еще, чтобы капельницу разбили! Ну-ка, выметайтесь отседа – работать мешаете…
Совсем «выметаться» соратники Никиты не пожелали: то ли не доверяли «черному хирургу», то ли боялись пропустить какой-либо особо важный момент. Но от раненого удалились и притихли. Сгрудились в уголке, подальше от топчана, и принялись тыкать под бока незадачливого коновала, шипя ему в уши о грядущих перспективах.
Толхаев между тем разложил на столе припасенный загодя блокнот и быстро набросал назначения. Затем легким педагогическим усилием вырвал «фельдшера» из пылких дружеских объятий и минут десять подробно его инструктировал на предмет ухода за раненым, требуя, чтобы тот делал пометки в блокноте.
– Печь сильно не топите, – предупредил Григорий Васильевич, протягивая «кожаному» № 1 пакетик с искореженной латунной оболочкой. – Только на ночь, не более двух часов. Погода пока вполне располагает. Керосинку без надобности не палите – ему чистый воздух нужен.
– Это зачем? – недоуменно наморщил лоб «кожаный», рассматривая пакетик на просвет.