Бойцовская порода - стр. 7
В голове прояснилось, тяжесть куда-то улетучилась, на душе стало хорошо. Подумаешь – возраст, похмелье, неправильный образ жизни! Вон как хорошо в этом мире: солнышко ласково светит, за рубленым окном – море целебного воздуха, до глубокой старости еще далеко, в средствах он не стеснен, друзьями не обделен. В общем, из благ этого мира все у него есть – желать нечего…
– Гхм-гхм-кхм… – пробно покряхтел Толхаев, прочищая горло, и вдруг вдохновенно заорал во всю глотку: – Аа-а-а-андерма! Аа-андерма! Пя-я-атт-ныш-шко род-димаяо! У Кар-р-рского моря, на обветренной щ-щеке-е-э-у!!!
Снаружи, за оконцем, хлопнули автомобильные дверцы, раздалась невнятная ругань, кто-то побежал. Один из типов, что спали, прикрывшись куртками, резко сел на топчане и недоуменно вытаращился на Григория Васильевича. Второй просыпаться не пожелал – он все так же тихо стонал на выдохе, как-то нездорово хрипя.
Григорий Васильевич на типа тоже вытаращился – сразу и не понял, кто такой. На этом топчане, по всем канонам обычной охотничьей гулянки, должен спать Пес. А на втором…
– Совсем тронулся? – скрипучим голосом спросило помято-небритое лицо Рудина, появляясь в оконце. – Чего орешь-то? Гляди – народ перепугал.
– Нет-нет – это неправильно… – пробормотал возмутитель спокойствия, оборачиваясь к «народу» – невесть откуда возникшим в дверном проеме двоим коротко стриженным хлопцам, затянутым в кожу, с сильно заспанными личинами. Переведя взгляд на свои ноги, Григорий Васильевич крепко зажмурился и закрыл лицо руками.
– Че такое, док? – хрипло поинтересовался один из «кожаных», усиленно протирая глаза и зевая во весь рот. – Че такое?
Григорий Васильевич убрал руки от лица, разжмурился, для верности ущипнул себя за щеку и попытался встать.
– Не, реально, док – че такое? – не отставал настырный «кожаный», пристально глядя на топчан в углу. – Проблемы?
– Ой-й-й, господи ты боже мой!!! – с чувством глубочайшей скорби воскликнул Григорий Васильевич, окончательно поняв, что все происходящее с ним – вовсе не кошмарный сон. – Чтоб мне сдохнуть! Господи, какой идиот!!!
Да, это была нормальная гнусная действительность, длившаяся уже два года. Ног он не чувствовал потому, что два года жил в инвалидной коляске. Вот они, ноги-то, под пледом, бесполезные высохшие отростки, которые никогда уже не смогут ходить. И торчит он здесь вовсе не ради охотничьей забавы, хотя заброшенный домик оборудован Псом со товарищи именно для длительного проживания в охотничьи сезоны. Толхаева привезли в эту забытую богом сторожку, чтобы достать с того света нарвавшегося на пулю краснореченского бандоса – Никиту.
Рядились за «штуку» баксов и один присест хорошей еды – чтобы непременно с текилой и черной икрой. И текила, и икра – обязательные атрибуты прошлой жизни – в настоящий момент для Григория Васильевича являлись этаким разгульным празднеством организма. Прежнее состояние и благополучие канули в Лету. Друзья тоже канули. И вообще – у Толхаева сейчас в целом мире нет ничего. И никого. Кроме, разве что, вот этого грубияна Рудина, что недовольно хмурится в рубленое оконце…
Григорий Васильевич обиженно захныкал, зашмыгал носом, руками принялся размазывать слезы по щекам. Надо же, расчувствовался, старый дурак, повелся на ровном месте! Пожрал хорошей снеди, текилы употребил от пуза – и вообразил себе невесть что…