Босиком по пеплу. Книга третья - стр. 7
— Я знаю, Алиса, — отзываюсь хриплым шепотом, прикрывая веки.
— Нет... Не Алиса, — она непроизвольно царапает ногтями кожу на моем затылке. — Tatlim, — поправляет меня с пронзительным отчаянием. — Твоя.
— Конечно, моя. Моя tatlim, — ласково повторяю я.
Она застывает, прерывисто дышит мне в шею. Я слышу, как оглушительно колотится ее сердце, заставляя аппараты выдавать тревожные сигналы.
— Что такое? — осторожно спрашиваю я. Она молчит, вздрагивая, как от озноба. — Скажи мне, tatlim? — настаиваю, растирая ладонями напряженные плечи. Проходит целая вечность наших совместных мучений, прежде чем Алисия решается заговорить:
— Где ты был, Амиран? Я тебе миллион раз звонила.
— Ты же знаешь, как это бывает. Экстреннее собрание в закрытом режиме строгой секретности. Любой вид связи недоступен. Я просил тебя ждать меня.
— Я ждала, Амиран. Каждую минуту, — импульсивно отзывается моя раненая тигрица. — Места себе не находила. Но два дня, Ран?
— Такое случается, Лиса. Не я придумываю правила безопасности, но они необходимы.
— Мы так срочно вылетели, я испугалась, Ран. За тебя испугалась.
— За меня не нужно бояться, Алиса, — уверенно шепчу, целуя ее в висок, не подозревая, что однажды это утверждение сработает против нас.
— Жена твоего отца сказала, что тебя нет во дворце.
— Зарина там не живет уже много лет, tatlim. У жён отца отдельные резиденции.
Алисия затихает, осмысливая услышанное, и делает совершенно неправильные бредовые выводы.
— Меня ты тоже отселишь?
— Не говори ерунду. Что я буду без тебя делать в огромном дворце? — коснувшись губами холодного лба, мягко говорю я.
— Приведёшь другую жену, невинную и покорную, — продолжает себя накручивать Лиса. — Такую, как Жасмин, она родит тебе сыновей столько, сколько скажешь.
— Я не хочу сыновей от Жасмин, — вздохнув, отвечаю я. — И Жасмин не хочу.
— Она сказала, что ты собирался на ней жениться, — дрогнувшим голосом шепчет tatlim. — Она показала мне подарок, кулон и…
— Алиса, — уверенно прерываю поток ее слов, приложив палец к сухим губам. — Я видел Жасмин аль-Бассам дважды и оба раза мельком. Никогда не говорил с ней и точно не дарил никаких кулонов. Все, что говорили, эти две женщины — ложь. Есть только ты и я, других не существует. Ты никому не должна верить. Только мне.
— Я не поверила, Мир, — выслушав, доверительно признается Алисия. — Я чувствую, что никого кроме меня нет.
— Правильно чувствуешь, Лиса.
— Ты, правда, никогда не влюблялся?
— Нет, никогда.
— А сейчас? — в тихом голосе звучит непривычная робость, сдавливающая грудную клетку до боли.
— И сейчас — нет.
Алисия растерянно замолкает, одергивая руку. Несколько секунд лежит неподвижно, а потом упирается ладонью в мое плечо.
— Тихо, сладкая, — обхватив тонкое запястье, нежно поглаживаю его подушечками пальцев. — Ты задала неправильный вопрос. Я действительно не знаю, что такое влюблённость. Эта стадия меня миновала. Перебирать варианты оставлю другим, тем, кто не готов принимать решения и брать на себя ответственность. Я придерживаюсь правила, что мужчина выбирает веру, родину и любимую женщину один раз в жизни, и буду сражаться за свой выбор до конца. Ты очень давно и очень глубоко в моем сердце, tatlim, и это никогда не изменится.
— А если я никогда не рожу тебе сыновей? — несчастным голосом спрашивает Алисия.