Босиком по пеплу. Книга третья - стр. 6
Стянув шапочку с пепельных волос, я запускаю в них пальцы, распускаю, аккуратно распутываю длинные пряди. Серебристые, как лунный свет. Нежные, как тончайший шелк.
Вопреки устоявшемуся мнению, что арабские шейхи сходят с ума по светловолосым женщинам, я никогда не входил в их число. Критерий выбора партнёрши для секса был весьма разнообразен, как и список девушек, но натуральных блондинок среди них практически не было. Подсознательно я всегда держал в памяти образ Алисии Саадат — юной платиновой принцессы с аквамариновыми глазами, понимая, что настанет день, когда никто не сможет с ней сравниться.
Так и вышло.
Я никогда не ошибаюсь в главном, tatlim.
С первой секунды и до конца.
На сто процентов. Абсолютно. Моя.
Мои губы в горячечном порыве прижимаются к ее виску и, наверное, обнимаю слишком сильно. Она вздрагивает в моих руках, дышит чаще, и я расслабляю хватку, успокаивающе поглаживаю белокурый затылок. Спи, tatlim, еще слишком рано. Я не готов. Хотя бы один час, чтобы собраться с силами, которые понадобятся нам обоим.
— Ран… — рваный выдох, сдавленный шепот. Моя тигрица никогда не спрашивает разрешения. Повернув голову, она щекочет распахнувшимися ресницами мой небритый подбородок. Застывает на несколько бесконечных секунд, задерживая дыхание. И я не дышу вместе с ней. Моя ладонь медленно соскальзывает на ее щеку, большим пальцем стирая скатившуюся слезинку. — Ран… — едва слышно повторяет tatlim, и столько не прикрытой отчаянной боли в трех буквах моего имени, она переливается в меня, бьет фонтаном, течет по венам. Все слова застревают в онемевшем горле, да нет таких слов, которые помогут Алисе не чувствовать.
Тишина звенит, барабанит в висках. Шумно вдохнув, tatlim порывисто прижимается ко мне, утыкается носом в шею.
— Осторожно, сладкая, — мягко удерживаю ее руку с иглами капельниц поверх одеяла, глажу по плечу. — Вот так, девочка. Не надо резких движений. Поспи еще немного.
— Не хочу спать, — слабым голосом отзывается Алиса. Просунув под мою шею свободную от капельниц руку, она зарывается пальцами в мои всклоченные волосы. — Пожалуйста, не уходи, — пронзительная мольба раздирает сердце.
— Не уйду, — обещаю я, чувствуя, как дрожат ее ресницы, порхая по моей коже невесомыми прикосновениями.
— Я просила его остаться со мной. Умоляла Аллаха, чтобы он не лишал нас... — Алиса надрывно всхлипывает, а я неотрывно смотрю расплывающимся взглядом в белую стену, хотя отчаянно хочется зажмуриться, как в детстве, когда было по-настоящему страшно. — Я так хотела сохранить его. Почему? Почему с нами?
— Шшш, не надо, — провожу пальцем по сухим горячим губам. — Мы не первые, кто переживает потерю. Ты поправишься. Мы справимся. Со временем будет легче.
— Я не хочу переживать. Мне не будет легче. Я дышать не могу, — ее голос сипит, срывается, отражая все оттенки внутренних терзаний.
— Я буду дышать за двоих. Помнишь? — мягко спрашиваю я. Алиса судорожно вздыхает, неопределенно качнув головой.
— Я помню, как кричала, что не хочу его, а он уже был во мне, — она горько плачет, зеркаля на себя мои недавние мысли. — И эти проклятые таблетки…
— Ты не знала, Алиса, — говорю твердым тоном, положив ладонь на мокрую от слез щеку. — Обвиняй меня. Только меня, tatlim.
— Не могу, Ран, — она горько всхлипывает. — Мне так страшно и холодно, — я обнимаю ее крепче, и она доверчиво прячется в моих объятиях. — У меня все болит внутри. Так сильно.