Босиком по пеплу. Книга третья - стр. 67
Бесконечность оказалась чертовски короткой, tatlim.
Никакой шок не оправдает ядовитой боли от вскрывшего грудину клинка. Она вонзила его в мое сердце. Ненамеренно, непроизвольно… я бы даже мог понять и объяснить, но…
Чертовые секунды. Не больше трех, а как целая жизнь, которой больше не будет.
Ты убила наше будущее, моя сладкая.
На глазах у всего мира. Они не забудут, никто не забудет, как и я…
Даже если захочу, даже если буду умолять тебя заставить меня забыть.
Ничего не получится, не склеится.
Вдребезги, в пепел.
Воистину эпический конец нашей не сказочной истории.
Открыв глаза, я смотрю, как трясясь от нервного озноба, моя жена хаотично стирает свои слезы рукавом абайи, моментально пропитавшейся кровью Каттана.
— Уберите ее от него, — металлическим скрежетом срывается с губ.
Перед прояснившимся взором возникает хмурое бледное лицо Фарида. Он коротко кивает, отводя взгляд, и дает быстрый знак своим людям. Я должен привыкнуть. Таких взглядов в пол теперь будет много.
Прорвавшийся сквозь стену охраны, Адам Саадат опережает гвардейцев, отрывает дочь от Каттана, передавая парня в руки подоспевших врачей. Шейх встряхивает мою жену за плечи, что-то говорит, отрезвляюще шлепает по щекам, пока она отрешенно мотает головой. Хамдана, тем временем, грузят на носилки под четким руководством главы АРС. Джамаль Каттан тоже здесь, посеревший, ссутулившийся, постаревший.
Какие-то секунды…
Мы все сегодня проиграли, генерал, — глухо произношу вслух, отстранённо наблюдая за происходящим хаосом. Фокус зрения расплывается, перед глазами мелькают алые и черные пятна.
— Амиран, вам надо пройти в машину. Мы доставим вас в госпиталь.
Я не отвечаю, прожигая взором пепельно-белое лицо жены с каплями крови на щеках, смешавшейся со слезами. Вскинув голову, она наталкивается на мой взгляд, застывает, бледнея еще сильнее. Высвободившись из объятий отца, делает нерешительный шаг в мою сторону. Распахивает ресницы, словно только что очнулась ото сна. В испуганных, подернутых паническим туманом, горящих глазах мелькает осмысленное выражение. А следом страх, боль, ужас, бесконечное сожаление…
Слишком поздно.
И снова потрясение, страх и ужас, когда ее взгляд задерживается на моем плече. Я непроизвольно закрываю онемевшую часть тела растопыренной ладонью. Хочу, как Фарид, отвести глаза, и не могу. Через силу, как последний мазохист, продолжаю смотреть в светлые, наполненные такой чистой болью и запоздалым осознанием глаза.
— Амиран… — мое имя она не кричит в панике, шепчет побелевшими губами. Бежит ко мне, расталкивая попадающих на пути телохранителей.
— Ваше Величество, здесь оставаться нельзя, — вторит вслед за врачом начальник службы безопасности. — Вам необходима медицинская помощь.
— Я в порядке, — хрипло отзываюсь, тряхнув головой. Киваю людям Фарида, давая беззвучное указание остановить мою жену.
— Ран, — обессиленный умоляющий шепот, совсем близко.
Она бьется, рычит, кидается на удерживающих ее гвардейцев с ожесточенной яростью. Мучительная боль режет нервы, сковывает мышцы лица. Я отрицательно качаю головой, глядя в штормовые океаны любимых глаз, прежде чем отвернуться и пойти к машине в сопровождении врачей и охраны. Каждый шаг, как прыжок в пропасть, рвет на части, царапает, сжигает. Теперь я знаю, что она чувствовала, когда бежала от меня босиком по пеплу. Адово пекло.