Босиком по пеплу. Книга третья - стр. 66
Один из стоящих впереди бодигардов оборачивается к нам, отделяясь от шеренги. Хамдан Каттан.
— Назад, быстр ..., — закончить не успевает.
Поздно.
Все те же секунды, растянувшиеся в вечность, превратившиеся в бездну.
Щелчок. Парень дергается вперед, шатается, отчаянно пытаясь удержаться на ногах. Булькающий звук клокочет в горле. Еще один свистящий звук и пуля разрывает кожу на его шее, застревая внутри, кровь мгновенно пропитывает белоснежный воротник, хлещет фонтаном. Мутный стекленеющий взгляд Каттана устремлен мне за спину.
— Нейтан, боже мой…Нет. Господи…, — Алиса кричит, пытаясь вырваться вперед, когда парень тяжело оседает на раскаленный асфальт. Мне хватает сил ее удержать, но отчаянный женский вопль отдается глухой болью где-то внутри. Я не знаю, что бьет сильнее ее неприкрытое отчаяние или холодный металл, достигнувший своей цели. Боли нет, только жгучее жжение в плече, сменяющееся онемением.
— Пригнись, быстро, — приказываю жене, толкая ее на землю.
Вытягиваюсь рядом, прижимая голову Алисии к асфальту и накрывая затылок ладонью. Она рыдает в голос, находясь в полнейшем шоке.
Снова выстрелы, один за другим, еще один охранник падает рядом с нами. В открывшемся зазоре я успеваю увидеть обреченного стрелка в жилете смертника за мгновение до того, как он активирует взрывное устройство, превратив себя в окровавленный фарш из человеческой плоти. Сомкнувшееся кольцо безопасников не позволяет запечатлеть в памяти сам момент взрыва.
Какие-то секунды… Не больше трех, как застывшая в одном мгновении вечность, гвалт мыслей в голове, замедленный режим…
Следом воцаряется тяжелая гнетущая тишина, или это я не слышу звуков, попав под воздействие взрывной волны. В голове стелется туман, время так и стоит на месте. В наушнике звенит голос облажавшегося Фарида.
Несколько рук поднимают меня на ноги, перед глазами мельтешат лица, а на стоп-кадре в замедленном режиме зависает образ Алисии, вырвавшейся из рук телохранителей. Она бросается вперед, падает коленями прямо в багровую лужу на плавящемся полотне асфальта. Золотистый солнечный свет высвечивает ее хрупкую дрожащую фигурку, искрясь в рассыпавшихся по плечах белокурых локонах. Подаренный мной платок остался где-то на земле, затоптанный грубыми подошвами. Склонившись над дергающимся в конвульсиях Хамданом, она обеими ладонями пытается зажать рану на его шее, что-то кричит, зовет на помощь, невидящим взглядом озираясь по сторонам. Равнодушное солнце светит ей в лицо, слепит яркими лучами. Вновь оживают вспышки камер, нарастает неразличимый гул голосов, перекрывающий отчаянные рыдания моей жены.
Триумфальное выступление, tatlim…
Я закрываю глаза, до рези сжимаю веки, четко осознавая, что происходит прямо сейчас и какие сокрушительные и непоправимые принесет последствия. Я забываю о взрыве, погибшем смертнике, о ранении, обжигающим левую часть предплечья. Боль, крики, паника кажутся неважными, размытыми, бессмысленные в этом застывшем разрезе времени.
Секунды, не больше трех…
Вокруг нас шумит толпа, по организованному коридору с оглушительными сиренами приближаются кареты скорой помощи. Я слышу только биение собственного пульса в висках, гул крови в голове, и всхлипывания Алисии над потерявшим сознание Катаном. К горлу подкатывает едкая желчь, легкие слипаются от нехватки озона. Хриплый вздох, горькая сухость во рту.