Больше не твои. После развода - стр. 29
— Я осуждаю, — честно произносит Регина. — Ты зря его игнорируешь. И к Вадиму зря собираешься.
— Я не хочу говорить с ним, — произношу, тяжело сглотнув. — Думаю, когда же ему надоест и он оставит нас в покое…
— Нет такого слова «не хочу», Айлин, — повторяет Регина точь-в-точь слова моей мамы. — Тебе надо наладить с ним контакт, иначе хуже будет, Айлин. Отнимет дочь, не дай бог…
Домой я возвращаюсь в ужасном расположении духа. Поначалу, забрав Селин из садика, я говорю ей, что мы поедем к Вадиму, чему она очень радуется и начинает идти вприпрыжку, и даже снег по колено не мешает ей дурачиться, но в самый последний момент я сворачиваю к дому и решаю оставить свою затею.
Навязываться мужчине — это самое последнее, что я бы хотела делать.
Замедлив шаг, я замечаю у подъезда нагло припаркованный внедорожник и поначалу даже думаю, что он принадлежит Рамису. Номеров я не помнила, но отсутствие водителя внутри убеждает меня, что это не он. Рамис никогда сам не ездил, предпочитая в дороге работать, а не крутить баранку, как он всегда говорил.
Вот только несколько внушительных фигур во главе с Рамисом возле моей квартиры подтверждают обратное. Выйдя из лифта, я фактически врезаюсь в его грудь, и Рамис обвивает мои запястья своими крепкими руками.
Кажется, что он удерживает меня, помогая не упасть от столь резкого столкновения, вот только разъяренный взгляд и усиливающаяся хватка говорят об обратном.
— Айлин, — произносит он и с шумом втягивает воздух. — Я зол.
— Я чувствую, — выдыхаю в ответ, замерзнув от его взгляда больше, чем от ноябрьской зимы.
Рамис делает шаг назад, стискивая челюсти.
И после этого почти сразу опускается перед Селин на корточки, сменяя гнев на улыбку. На настоящую, искреннюю. Я бы хотела подумать, что он притворяется, но Селин, кажется, действительно попала в самое его сердце.
Мне не хотелось в это верить, но как же меняются его глаза при взгляде на дочь…
Боже.
— Привет, маленькая, — зовет он ее.
— Здравствуй… те.
Селин прячется за моей ногой, давая Рамису понять, что пока не собирается подпускать его к себе. Даже если он очень хороший друг мамы.
Когда Селин начинает кашлять, я спешу завести ее домой. Как же так? Она ведь выздоровела, неужели она снова заболела?
— Что с ней? — слышу за спиной. — Болеет?
— Она недавно переболела. Поэтому я не отвечала на звонки. Я не игнорировала тебя и не пряталась, просто была занята… — зачем-то оправдываюсь
— И ты водила ее сегодня в садик вместо того, что сидеть с ней дома?
Открыв дверь квартиры, я завожу Селин внутрь, а сама поворачиваюсь к Рамису с ключами в руках.
— У меня бизнес, ипотека и лечение, и последние сами себя не оплатят, Рамис.
— Что за лечение?!
Нас перебивает Селин. Она уже разулась, а теперь смотрит на меня из коридора квартиры очень внимательными глазами и спрашивает:
— Мама, а мы что, уже не поедем к дяде Вадиму?
Я поднимаю тревожный взгляд на Рамиса и вижу, как он недобро прищуривается. Отправив Селин раздеваться в комнату, я не подпускаю Рамиса к квартире и захлопываю дверь, оставаясь с ним один на один на лестничной площадке. Свою охрану он давно спустил вниз.
— Значит, к Вадиму? — переспрашивает он, засунув руки в карманы.
— Уже нет. Мы остаемся дома.
— Допустим. Что по поводу Селин? Что за лечение? — стискивает челюсти Рамис, желая получить от меня полную информацию, и кивает на квартиру. — Пригласи меня домой, поговорим. Все равно ты уже никуда не поедешь, Айлин.