Больше не твои. После развода - стр. 11

— У меня в январе будет отпуск. Я приеду, если ты позволишь.

— Будем на связи, — киваю осторожно.

— Скажи «да» хотя бы раз, — просит Вадим, кинув на меня быстрый взгляд.

— Хорошо. Да.

Вадим кивает и улыбается мне, а я не могу — ни улыбнуться, ни расслабиться. Я держу в руках сумочку и документы с распечатанными билетами, но успокоиться все не могу. На душе тяжелеет с каждой секундой нашего приближения к вокзалу.

— Что-то я переживаю, — говорю тихонько.

— Чего переживать? Мы не опаздываем.

Отвернувшись от Вадима, я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, но там все такая же непроглядная тьма.

— Да… — выдыхаю тихонько.

— Позвони, как доберешься и устроишься, ладно?

— Ладно.

Я соглашаюсь с Вадимом, но в то же время мысленно очень хочу, чтобы он отказался ото всего и тотчас бы поехал со мной. Мне было очень страшно начинать жизнь с нуля в городе, в котором я никогда не была, и теперь не одной, а с маленькой дочерью.

— О чем думаешь, Айлин?

— Просто страшно… — признаюсь ему.

— Все образумится. Ты сильная, Айлин. Я уже с нетерпением жду, когда смогу к вам приехать.

Я натянуто улыбаюсь Вадиму и молчу о своих желаниях. Вадим — большой начальник, и он не бросит все ради той, что держит на расстоянии.

Отвернувшись, я снова бросаю взгляд в зеркало заднего вида, только в этот раз сердце стремительно уходит в пятки.

— Странно, до этого дороги были пустые, а теперь за нами три автомобиля, — говорю Вадиму.

— Тоже на вокзал едут, — беспечно говорит Вадим. — Ты напряжена, Айлин. Расслабься.

Я качаю головой, чувствуя сильное жжение в горле. Я уже сбегала от Рамиса. Я знаю чувство погони — оно мне знакомо.

— Вадим, быстрее… — прошу его.

Вадим не спорит, он утапливает педаль газа, но наша Мазда все равно не едет сильно быстрее.

Либо наша скорость не поменялась, либо же…

Нас догоняют.

— Можно еще быстрее? — прошу, жутко нервничая.

— Я на максимуме, Айлин. Что ты нервничаешь?!

Сердце отбивает собственный ритм, от которого напрочь закладывает уши. Я не верю в это до последнего, пока один из внедорожников резко не наращивает скорость, чтобы обогнать нас, и не перестраивается в наш ряд.

— Вадим, он тормозит! Он тормозит! Сбавляй скорость! — кричу изо всех сил. — Мы же сейчас врежемся!

Все происходит в считанные секунды. Два внедорожника полностью перекрывают обе полосы, вынуждая нас скинуть скорость совсем до нуля.

— Это он, это он, — зашептала я, отстегивая ремень безопасности.

— Куда ты, Айлин?

— Мы должны бежать. Уезжай, Вадим!

— Куда ты? В сугробы?

Сбросив с себя ремень, я порываюсь назад — к дочери. Дрожащими руками я отстегиваю Селин от детского кресла, но убежать не успеваю.

Вадима вытаскивают первым.

Дочь — второй.

Меня — последней.

Закричав, я пытаюсь выпутаться из крепких, болезненных силков, но я слишком слаба. Я всегда была слишком слаба для него и его охраны.

Меня опускают на колени, и джинсы быстро пропитываются холодным, леденящим душу снегом, на котором я вижу красные пятна.

Это кровь Вадима.

— Не трогайте его, не трогайте! — кричу, срывая голос.

Удар за ударом, неизвестный калечил Вадима, разбивая ему челюсть, нос, ребра и все, до чего можно было дотянуться.

Рамиса здесь не было.

Как и дочери.

Озираясь по сторонам, я кричала имя дочери, но не видела ее.

Со мной ничего не делали. Только держали на коленях, заставляя смотреть на лицо Вадима. Он упал без сознания, и лишь тогда меня отпустили.