Больше, чем это - стр. 31

Гудмунд за его спиной не шевелился.

– Вот что, Сетти, – проговорил он наконец. – Ты плачешь, и я не знаю, как с этим быть. – Он погладил Сета по руке. – Правда, не знаю.

– Ничего, – просипел он. – Ничего. Это так, глупости.

– Не глупости. Просто… Я в таких вещах профан. О чем жалею.

– Не парься. Пьяные слезы. От пива.

– Ага, – согласился Гудмунд, хотя они выпили всего-то по паре бутылок на брата. – Пиво. – Помолчав секунду, он зашептал Сету на ухо: – Но кое-чем, кажется, я мог бы тебя подбодрить.

Он прижался животом к спине Сета и обхватил ладонью сокровенные места, которые живо откликнулись на прикосновение.

– Помогает! – радостно шепнул Гудмунд. – Но честно, в чем вообще трагедия? Он не умер, ту сволочь поймали, Оуэн – чудесный пацан.

– На нем отразилось, – объяснил Сет. – Неврологические проблемы. Он в раздрае.

– И что, по четырехлетке действительно видно? Что до этого он был такой, а после не такой?

– Да, – кивнул Сет. – Видно.

– И ты это знаешь наверняка, потому что?..

– Брось, Гудмунд. Не надо пытаться все исправить. Я просто рассказываю, ладно? И все. Просто выговариваюсь.

В наступившей тишине Сет слышал только, как Гудмунд дышит ему в ухо, явно что-то обдумывая, просчитывая.

– Значит, ты больше никому никогда не рассказывал?

– Нет. Кому я мог рассказать?

Гудмунд крепче прижимает его к себе в знак важности момента.

– Ничего ведь не изменить, – говорит Сет. – Но ты представь, что рядом с тобой вечно ходит какая-то тень. И все знают, что она есть, однако никто не скажет ни единого слова, пока она не превратится в пятого члена семьи, ради которого остальным приходится потесниться. И даже если ты заведешь о ней речь, все просто притворятся, будто не понимают, о чем ты.

– Родичи в прошлом году обнаружили порнуху не той ориентации на моем планшете, – признается Гудмунд. – Угадай, сколько раз с тех пор эта тема поднималась в разговорах?

Сет оборачивается к нему:

– Яне знал. Наверное, крику было?

– Было бы. Но это ведь ничего страшного, просто переходный возраст. Перерастет, а пока будем ходить в церковь почаще и старательно делать вид, что ничего не случилось.

– А что я у тебя все время ночую, их не смущает?

– Не-а, – ухмыльнулся Гудмунд. – Им кажется, что ты на меня положительно влияешь. Зря я, что ли, приукрашиваю твои спортивные достижения?

Сет рассмеялся.

– Значит, у нас обоих замороченные родичи, притворяющиеся слепыми, – подытожил Гудмунд. – Хотя твои, признаю, чуть хуже.

– Это не хорошо и не плохо. Просто так сложилось.

– От этого «так сложилось» ты плачешь, Сетти, – мягко проговорил Гудмунд. – И это уже совсем нехорошо. – Он снова сжал Сета в объятиях. – Для меня, во всяком случае.

Сет промолчал, боясь, что голос дрогнет.

– По крайней мере, – радостно заявил Гудмунд, выдержав паузу, – иначе вы не переехали бы из Англии сюда. А если бы вы не переехали, я никогда не узнал бы об ЭТОМ.

– Хватит тянуть, – со смехом попросил Сет. – Ты же знаешь, что такое крайняя плоть.

– В теории, – кивнул Гудмунд. – Как подумаю, что у меня она была и кому-то хватило наглости взять и оттяпать ее без спросу…

– Прекрати, – велел Сет, снова со смехом шлепая Гудмунда по руке.

– Точно?

Обхватив Сета снизу, Гудмунд притянул его к себе целиком и уткнулся носом в затылок.

– Подожди! – прошептал вдруг Сет.