Больница на Змеиной Горе - стр. 24

15. *** 14 ***

Грейс

Дочка упорхнула на улицу, госпожа Нерина ушла следом. Я перемыла посуду, разложила было шитье, но так и застыла с иголкой в руках. Было невыносимо думать о том, что совсем рядом погибает маленький мальчик, а я, целитель, должна сидеть сложа руки и ждать, пока он умрет.

Так просто было пообещать Лансу не вмешиваться, пока не пришла беда, помочь которой могла только я.

«Я только взгляну, — решилась я. — Облегчу боль. Может, это не бешенство…»

Пасека старого Ника располагалась на окраине Змеиной Горы, за ней только луг и темнеющие на горизонте горы. За неказистой хижиной растянулись ряды ульев. Сам хозяин бортничал, нацепив на голову накомарник, а на руки кожаные рукавицы. Я поспешила к нему.

— Добрый день, дочь сказала, ваш внук заболел. Как он себя чувствует?

Старик кинул на меня хмурый взгляд, приняв беспокойство за любопытство.

— Спасибо, милая. Худо ему пока. Но скоро станет лучше. Вот свежего медка ему сейчас разведу, напою — и полегчает. Мед — он от всякой заразы поможет!

Если бы все было так просто!

— Можно его проведать?

Лицо старого Ника вспыхнуло гневом. Он подумал, я, как местные кумушки, всюду сующие свой нос, хочу стать первой, кто разнесет сплетни.

— Ни к чему, госпожа Мон, — сдержанно отчеканил он. — Скоро поправится, вот и полюбуетесь! Доченьке вашей привет и не хворать ей!

Сказал — как оцарапал. Намекает, что мне самой будет не до зевак, если с Лори что-то случится. Знал бы он, что я недавно пережила.

Я открыла рот. Закрыла. Таких, как старый Ник, не переубедишь. Ланс, как ни старался, — не смог.

— Пора вам, милая. А то пчелки-то у меня больно злые! Как бы не закусали.

— Мед уже созрел? — перевела я разговор, понимая, что добром договориться не выйдет.

— Созрел-созрел… Самая пора собирать. — Ник явно хотел избавиться от меня поскорее. — До вечера провожусь.

Отлично. Именно это я и хотела услышать. Время у меня есть.

Я сделала вид, что выхожу на дорогу, ведущую в город, а сама, стоило старому Нику отвернуться, нырнула в дом. В нос ударил запах нездоровья. Окна были занавешены одеялами и простынями, так что в комнатке было сумрачно, как ночью. Когда глаза привыкли к полумраку, я разглядела единственную кровать у стены — вероятно, в обычное время ее занимал дед. Сейчас же на ней, вытянувшись, застыл Ник. Его глаза были закрыты, челюсти крепко сжаты, он часто и поверхностно дышал.

Я провела ладонями над худеньким тельцем, сплетая диагностическое заклинание, и с сожалением выдохнула, когда подтвердились страшные подозрения. Бешенство. Мальчишке без скорой целительской помощи осталось жить день-два от силы.

— Ник, — позвала, склоняясь над мальчиком.

Он приоткрыл глаза, и его тут же выгнуло судорогой, в уголках рта выступила пена. Вздох замер на губах. Я поскорее влила магию, поддерживая дыхание и выравнивая сердцебиение. Больше я ничего сделать не могла.

И это я, целитель, дававший клятву святому Умберту, что не отвернусь от страждущего, кем бы тот ни был: богачом, бедным, ребенком или стариком!

— Так нельзя, Ланс! — прошептала я. — Нельзя!

Я укутала Ника в тряпье, чтобы солнечный свет не спровоцировал новый приступ, и рывком подняла Ника на руки. Заломило поясницу. Надо же, мальчишка выглядел таким худеньким, а держать его оказалось тяжело. Донесу я его до дома одна? Должна справиться! Устроила голову Ника у себя на плече и, отогнув край простыни, выглянула в окно: старик был увлечен делом и на дом не смотрел. Конечно, он спохватится и побежит разыскивать внука, но тогда я сумею найду нужные слова.