Богиня - стр. 10
– Ты просто ревнуешь. Представила, какой красивой станет Асако, когда еще подрастет, и ревнуешь. Завидуешь собственной дочери, что из нее, а не только из тебя создадут идеальную красавицу. И вот что странно: ты говоришь, что наконец-то можешь жить по-своему, а когда приходят гости, не показываешься им на глаза. Боишься, что другие увидят эту твою жизнь?
– Ты жестокий, ужасный человек. Бесчувственный, холодный как лед! Издеваешься над собственной женой. Над моим обожженным лицом!
– Не сваливай все на лицо.
– «Не сваливай»?! Эгоист! Я целыми днями вижу это лицо!
– Делай как знаешь. Печально, что я недостаточно внимания уделял твоей душе, чего-то недодал. У Асако будет не только красивое лицо. Я дам ей всестороннее воспитание, сделаю из нее и внутренне самую красивую женщину. Ты называешь это пустым развлечением, но в этом мое призвание, так что перестань совать нос не в свое дело.
– Страшное призвание!
– Ничего страшного. Я всего лишь желаю Асако счастья.
– Я что, стала счастливой?
Ёрико пристально смотрела на мужа. Сюго отложил газету, резко встал и ушел, а она продолжала смотреть на стул, где он сидел. В саду жарко припекало утреннее солнце, звенели цикады.
Асако росла быстро. Отец воспитывал ее строго, но доброжелательно, недопонимания между ними не возникало.
Сюго учил Асако французскому языку, воспитывал у нее музыкальный вкус – водил на концерты, давал слушать пластинки.
Она прежде уже обучалась играть на рояле, но Сюго пересмотрел все произведения, которые исполняла дочь, и позволил ей разучивать только изящные мелодии. Так же и с литературой: ей дозволялось читать лишь те книги, которые выбирал отец, и ничего сомнительного и современного. Понимала ли Асако что-нибудь или нет, все равно она должна была читать классику. Вскоре Сюго дал ей «Дневник из Сарасина» и «Принцессу Клевскую»[10]. Чтобы, развивая ее ум, не сделать его мужским, Сюго почти полностью исключил все, что могло пробудить интерес к политике и экономике. Поощрял обучение чайной церемонии и старым стилям икэбаны, но не приветствовал традиционные музыкальные сказы и японские танцы – они считались вульгарными, что было нежелательно.
Отец часто водил Асако на классические представления театров но и кабуки и подробно объяснял все, что она видела и слышала. Если она приносила из школы модные словечки, Сюго ругал ее и всё подряд исправлял. Странно, что идеальная по красоте женщина ценится наряду с произведениями искусства. По убеждению Сюго, женщина не способна объективно и непредвзято оценить красоту и не подходит на роль покровительницы искусства. Достаточно, чтобы красивая женщина могла воспринимать явную красоту академической живописи, как у Гейнсборо, но восхищение картинами вроде «Герники» Пикассо снижало ее личную привлекательность вдвое.
Женщине полагается видеть красоту в обычных предметах – например, считать красивым локомотив. Кроме того, у женщины должно быть какое-то количество страхов: она должна безумно бояться или змей, или гусениц, или корабельной качки, или рассказов о привидениях. По-настоящему привлекательной ее делают бесконечное восхищение банальной красотой вечернего солнца, фиалкой, звенящим на ветру колокольчиком, красивой птицей. Давая Асако общие знания о чайной церемонии, классических театрах но и кабуки, Сюго заботился о том, чтобы в будущем дочери было не стыдно общаться с иностранцами.