Боги страсти - стр. 21
– Обувь? – и она швыряет мне под ноги пару кроссовок.
Ну конечно же, Armani. Здесь вообще есть хоть что-то простое и не мегабрендовое?
Я уже не удивляюсь, что всё моего размера: у психов свои причуды.
– Айда, – так же отрывисто командует мне тётка, направляясь к двери, и я послушно следую за ней, судорожно соображая, как мне лучше сбежать.
Судя по высоте, это трёхэтажный или четырёхэтажный особняк, не ниже. Окна исключены, поэтому я стараюсь запоминать наш путь. И судя по тому, что мы выходим и спускаемся по бесконечной винтовой лестнице, я на самом деле сейчас находилась в башне. Наверняка в одной из башен. Видимо, это какой-то канадский деревянный замок. Мы спускаемся всё дальше и ниже, и мои новые кроссовки скользят по деревянным крепким ступенькам.
Вот наконец-то мы выходим из винтовой лестницы в боковую дверь, и у меня дух захватывает от волшебного убранства: весь куполообразный потолок и стены расписаны красными, золотыми и зелёными птицами, клюющими ягоды и райские цветы на ветвях. Свод по всему периметру зала поддерживают резные деревянные столбы, тоже искусно расписанные: да я словно попала в диснеевскую сказку. Про царевну Анастасию. А этот Саша Борисов мало того, что психопат, так он ещё и инфантильный эксцентрик. Не знаю, что мне даёт это знание, и я следую дальше за тёткой в сером мешковатом костюме. Который, правда, наверняка от Prada.
За этим великолепным царственным залом идёт не менее великолепный бесконечный коридор, стены которого сплошь увешены картинами в тяжёлых потускневших рамах, и мне одного беглого взгляда хватает понять, что всё это – копии фламандских мастеров, на которых я так люблю смотреть в Чикагском институте искусств (Chicago Art Institute – Чикагский художественный институт, основанный в 1879 году, является одним из старейших и крупнейших художественных музеев в США – здесь и далее примечание автора). Только здесь они потускневшие и не такие яркие, как в музее. И ещё мне кажется, что здесь их просто намного, намного больше. Жалкие подделки, – только и усмехаюсь я про себя.
Мы с моей молчаливой провожатой наконец-то выныриваем из этого царского великолепия и оказываемся в обычном просторном помещении в скандинавском стиле: светлое дерево, окна, и много света. Ничего лишнего.
В огромном панорамном окне во всю стену я снова вижу парковку, которую заприметила из своей башни, и по-прежнему не вижу никого из людей. Но дом такой большой, в нём можно запросто раствориться. Или, я представляю, что вся челядь сейчас сидит в каком-нибудь подвале у очага с огромным котлом над ним, в котором булькает медвежья кровь.
Это место зачарованное. Ненормальное. Настоящий замок сумасшедшего князя. Графа Морлока. Я иду по мягким коврам, в которых тонут мои шаги, и персидские древние узоры расцветают под моими ногами.
Женщина подходит к какой-то двери и только собирается открыть её, как она сама распахивается нам навстречу, почти сшибая с ног, и на нас чуть ли не падает высокая стройная девушка. Похожая на Наталью Водянову и Ирину Шейк одновременно. Окидывает меня надменным взглядом, закрыв ладонью половину лица, и я вижу, как в её миндалевидном глазу сверкает слеза.
– Лола! – доносится мужской голос из комнаты, но она, тряхнув густой гривой волос, идёт прочь, и я замечаю, как из-под её тонких пальцев расплывается огромный синяк. И теперь я отчётливо вижу, когда она поворачивается ко мне другой стороной, что лицо её – сплошное месиво гематомы, с распухшей губой и свёрнутым набок носом. У неё не получается скрыть от меня это за своей узкой длинной ладонью, но она заходит в соседнюю комнату, и моя провожатая настойчиво подталкивает меня в спину: