Боги страсти - стр. 18
Я всё ещё молчу, рассматривая содержимое подноса: хрустальный маленький графин. Фарфоровый соусник с крышкой. Крошечные, как две ледяные капли, рюмки.
Он ловко разливает по ним содержимое графина и протягивает один мне:
– Выпей. Подобное лечат подобным. Так сказал один наш великий русский писатель…
– Михаил Булгаков, – невольно беру я в руку рюмку.
– Ну я же знал, что ты умница. Ты всё знаешь. Пей, – чокается он со мной. – За знакомство, – и опрокидывает содержимое в рот.
Я всё ещё сижу, зависнув с этой рюмкой, но он уверенно обхватывает мои пальцы своими и подносит её к моим губам, смотрит ободряюще и кивает:
– Надо. Тебе станет легче. Булгаков не может врать, – и я, сама не понимая зачем я делаю это, опрокидываю обжигающую ледяную жидкость себе в горло, по которому она прокатывается спасительным ручейком. – И это, – уже протягивает он мне на тонкой золотой вилке кусочек какого-то мяса, которое я послушно кусаю, и оно тает у меня на языке восхитительным масляным вкусом. – Строганина из муксуна. Идеальная закуска, – встаёт он надо мной, словно выжидая, и я вдруг чувствую, что жизнь на самом деле возвращается ко мне.
Это просто невероятно! И пока этот ненормальный псих подцепляет ещё один кусочек бесподобной фигни и бросает её прямо в рот своей рыси, которая не сводит с меня своих прозрачно-зелёных глаз, я чувствую, как теплеет моё тело, в нём просыпаются прежние ощущения.
Боль куда-то уходит и появляется странная ясность мыслей. Это что, так действует водка?
– Ещё один, контрольный. Мой собственный бренд, Borisoff, может быть, слышала? – как ни в чём ни бывало произносит он название самой знаменитой водки, стильная реклама которой не сходит с экранов последние два года. Протягивает мне новую порцию в рюмке, чокается со мной, подтолкнув меня под локоть, и теперь я сама уже послушно выпиваю это лучшее в мире лекарство.
Смотрю на блюдо на столике и понимаю, как я голодна.
– Но я гражданка Соединённых Штатов Америки, —наконец-то гордо заявляю я. Во мне проснулись кураж и смелость. – И вы должны понимать все последствия моего похищения. Вы должны отпустить меня, – требуя я, кутаясь в мягкие шкуры, и чувствую, как моё тело погружается в тёплую уютную негу…
Проклятая водка и проклятый Булгаков!
– Кстати, не ожидал от тебя таких глубоких познаний о Булгакове, – протягивает мне мужчина огурчик на вилке.
– Бабуля была учителем литературы в школе. В Минске… Всегда мне повторяет, что надо помнить свои корни. Хотя Булгакова в Советском Союзе запрещали. Так же, как и бога, – откусываю я кусочек огурца, и понимаю, что это совсем не американский огурец. Хрусткий. Солёный. С терпкой кислинкой.
Да здесь всё другое, даже огурцы!
– Ах да, я забыл представиться, – садится он в кресло рядом с кроватью. – Саша Борисов.
– Постойте, так это был ваш фонд? – вспыхивает в мозгу воспоминание о вчерашнем аукционе. Или это было уже неделю назад?
– Да, именно. А ты всё схватываешь на лету. И мой клуб. И бои тоже провожу я. Это чертовски прибыльно и приятно, – ухмыляется он. – Собрать весь цвет Америки у себя в гостях. Показать им шикарное шоу. Такое, которое они потом будут вспоминать всю свою скучную жизнь. И никто даже не догадается, что их поимели. Каждый при своём. Правда, красивый бизнес? – с самодовольным видом откидывается он на спинку кресла.