Бог – что захочет, человек – что сможет - стр. 8
– Га! Га! Га! – кличут, разбегаясь в разные стороны и вновь подступая к маме, птицы.
– Сынок, отгони ты их, чертей.
Кисти рук у мамы стали ярко-красными, пунцовыми, как лапы у гусей, важно расхаживающих по белому хрустящему снегу. И не бросишь начатого. Чтобы забыть про ломоту в пальцах, скованных ледяной водой, она представляет, как будет набивать кишки гречневой кашей. Какое это будет роскошное угощение после продолжительной выдержки их в основательно протопленной печи. Каша из-под ножа сыплется на фаянс праздничной тарелки янтарными, лоснящимися жиром горками ядрёных зёрен. А озябшие, замёрзшие до ломоты в костях руки?! Что ж, отойдут в домашнем тепле.
Однако, не легко даются хозяйке поросячьи ножки для студня, кишки с жирком под колбаски с гречневой кашей, ливер для пирожковой начинки, окорока, спинка, мясцо с рёбрышками, грудинка – всё, пойдёт впрок, в запас. Кстати, и окрошке из этого богатства в будущем что-нибудь да перепадёт.
Не осуди, я в лаптях – сапоги в сенях.
Такая моя жизнь, такой пригожей мне она видится. Сегодня, что ж, всё по-другому. Да, груба, бесхитростна и простодушна была та, ушедшая в прошлое жизнь, но, на мой вкус, она мила и приманчива. До неё, увы, не дотянуться американизированной нынешней, бездуховной и безвкусной, на мой взгляд, естественно.
Прошли годы и не малые. Окончил вуз, завёл семью. Пишу стихи о «прекрасных дамах», эстетствую. Но однажды мой школьный товарищ знакомит со своим приятелем, венгром Петером Паппом. У того отец, разумеется, в Венгрии, имеет свиноферму и колбасное заведение. Разговорились. И Петеру, и мне весь цикл поросячей жизни довелось познать на практике в ранней молодости. Вспоминали какие блюда из поросятины творят хозяйки в Венгрии и в России. Подвернулся на этот случай дружок из ближнего Подмосковья. Кажется, это был посёлок Кратово. У нас, говорит он нам, нехватка специалистов, некому поросёнка забить. Дескать, не возьмётесь ли, ребята? Ну, мы с Петером и согласились поехать в Кратово.
С давней военной поры не случалось мне с ножом входить в закут. Петя тоже держался робко. Но, назвался груздем, полезай в кузов. Никудышные мы с Петером Паппом оказались специалисты. С грехом пополам, измучившись, справились с поросёнком. Решимость, когда это диктуется необходимостью, в крестьянстве, к примеру, такое не зазорно. А в Кратове взялись мы, как следует не подумавши, за то, за что в нашем новом интеллигентском обличье и состоянии браться не следовало. Простота решений – она же иногда хуже воровства. Вот и вышло, вроде бы мы в лаптях, а на деле не сняли в сенях барских сапог.
Поросятиной в Кратове, оказавшись в весёлой компании, основательно закусили и в московском столичном метро выглядели далеко не комильфо. Кратовские хозяева приторочили к правой руке каждого из нас по здоровенному куску свинины, так сказать, заработанное. И нас едва не забрали в милицию. Подозрительные личности – будто из фантастического романа Михаила Булгакова.
Окрошка… Жизнь едва ли не каждого из нас, в сущности, та же окрошка – сложение многообразных, проявляющихся в разных формах и видах обстоятельств. Не удивительно, что окрошка у каждого на свой вкус. Ингредиенты в ней, как ни мудри, характерные, приятные или привычные для данной личности, с учётом индивидуальных предпочтений. Вот сейчас мысленно пытаюсь представить, какое крошево, то есть окрошка, из множества занятий, увлечений, профессий, получится, если всё сложить, перемешать, сдобрить приправами, соли и горчицы не забыть добавить, залить житейским квасом и умастить всё это склеивающей, связывающей ингредиенты в единое целое сметаной самообольщения.