Бог – что захочет, человек – что сможет - стр. 10

Севка с прошлого года у нас не было. Огородники, живущие в Москве и лишь на полевой сезон, большую часть этого сезона пробавляющиеся по занятости на службе уикэндами, ущербны. Как правило, нет у них семенного фонда, своего посадочного материала. Огородник, который сам выращивает семена под свою почву, под личные летние и осенне-зимние надобности, – это огородник с большой буквы. У нас же по сути, как в студенческой песне пятидесятых годов прошлого столетия:

Ну, прямо в точку! Нынешняя хозяйка нашего сложносочинённого семейства, моя дочь, доцент МГУ Елена Юрьевна Николенко, по ею заведённой традиции покупает в московских магазинах семена овощных культур в пакетиках (откроешь такой пакет-сюрприз и, рассчитывая по наивности засеять грядку редиски длиною в пять шагов, обнаруживаешь в нём полтора-два десятка зернышек-семечек: помните надеюсь, социализм – это учёт, а капитализм по большей части – хищнический расчёт). В первых числах мая Лена покупает (она автомобилист – я ныне пешеход!) рассаду огурцов на переславльском рынке. Криушкинская гора – место высокое, сухое, тёплое, и огурцы под моим неусыпным глазом ежегодно родят так, что никому мало не покажется. Огурцы отменной красоты и вкусноты. И тут я начинаю хвастать в полном соответствии с четвёртой строчкой студенческой песни – «часто выдавая» блестящую огородную породу, приобретённую на рынке, за своё.

Нынешней весной килограмм севка купила где-то по моей просьбе соседка и вызвалась принять участие в его посадке. Чёткие ряды утопленных ею в рыхлую землю на три – четыре сантиметра малюсеньких луковичек напоминали в проекции сверху каре батальона пехотного училища на плацу.

Теперь луковая грядка являла собой роскошное, благоухающее фитонцидами царство, уже изрядно прореженное. Хозяйки, сменяющие друг дружку на кухонном поприще, ежедневно брали к столу несколько луковиц с зелёными стрелками, что посочней. То же проделал и я, набрав солидный пук обожаемого мною овоща, которое по полезности пока не попало в книгу рекордов Гиннеса, зато в определении Владимиром Далем того, что есть окрошка, луку отдано почётное место: «Окрошка – холодная похлёбка из квасу, из крошеного мяса, луку и других приправ».

Кто ест лук, того Бог избавит от вечных мук. Лук от семи недуг. Лук да баня всё правят. Попробуй возрази народной мудрости. А зачем возражать, ей надо следовать. Взявшаяся в этом году мне помогать соседка Ольга Васильевна – большой знаток снадобий, народных лекарственных средств. У неё рецептов и пословиц к случаю пруд пруди. Среди часто употребляемых ею перлов народной речи – горе луковое. О всякого рода неумёхах, растеряхах лучше не скажешь. Это и её материнское сетование в адрес единственного сына. Позднего дитяти. Ему сейчас двадцать восемь, а он всё не у дел. Возможно, от поздних родин происходит поразительная инфантильность Иллариона. Есть такая у русского народа весёлая и мудрая поговорка, я уже её вспоминал: «Мы работы не боимся – было бы хлёбово». Насчёт первой части этого суждения Иллариону лучше помолчать. Он до страсти боится работы. Едва не каждый день ходит на собеседования по поводу предлагаемых ему работ, и всё впустую. Видимо, нет такой работы в гигантской Москве, которая устроила бы Иллариона Кулакова. Увы, он не одинок – число бездельников, которых в советское время справедливо называли тунеядцами, множится, и нет на них управы и укорота.