Бог бабочек - стр. 99

– Эх, да… – вздыхаю, поддерживая игру. – Никакой у меня надежды. Совсем никакой).

…На обед ты приходишь ещё более собранным и энергичным – даже чуть взвинченным. Такие превращения я замечала и по телефону: сколько бы ты ни проклинал свою работу, она действует на тебя, как ударная доза кофеина, – прочищает мысли и напитывает здоровой злостью. Сбрасываешь обувь, бегло улыбаешься мне, в несколько шагов оказываешься на кухне; ни следа утренней похмельно-разнеженной вялости.

– Ну, как ты тут, что?.. О, у нас есть еда?! – (Не дождавшись моего ответа, с удивлённо-насмешливым ударением на последнем слове приподнимаешь крышку сковороды. Вдыхаешь пар, пахнущий луком и специями; блаженно зажмурившись, рукой подгоняешь его ближе к лицу). – Ммм!.. Накладывай скорее, Юленька. Я жутко голодный.

Пока я смотрю, как жадно ты ешь, – чувствую себя если не счастливейшей из смертных, то, по крайней мере, занимающей достойное третье-четвёртое место в этом рейтинге. Жрицей, допущенной к окровавленным алтарям.

Как просто, в самом-то деле. Когда мне под рукоплескания вручали дипломы за лучший доклад в конференц-залах, полных позолоты и зефирно-белых завитков под потолком; когда я, упиваясь музыкой и болью в предсмертной песне Дездемоны об иве, на заказ переводила либретто «Отелло» с итальянского (постоянно – по прихоти ассоциаций – думая о твоей фамилии); когда смотрела на печально-ускользающую, хрупкую красоту венецианских палаццо, двоящихся отражением и будто каждый миг готовых уйти под воду каналов, – всё это не приносило такой радости.

Не сотвори себе кумира, – увещевает Библия; не сотвори себе зависимость, – напирают психологи и феминистки. Ни у тех, ни у других нет готовых инструкций: как быть, если в превратностях жизни тебе встретится бог?

Как быть, если однажды ты приготовишь этому богу салат и курицу с рисом, а он попросит добавки и будет тихонько постанывать от удовольствия?..

– Уф, не могу больше! – (Откидываешься на спинку стула, с усмешкой похлопывая себя по животу. Лес в твоих глазах сейчас кажется не угрожающим, а уютным – зелёный, хвойно-свежий покой). – Очень-очень вкусно, Юль! Спасибо.

Я не ждала столь милостивого приговора на твоём кулинарном суде. Правда не понимаю, что там такого сверхъестественно вкусного, – но улыбаюсь тебе, стараясь не слишком истерически сиять.

– Тебе спасибо, мой господин.

Одобрительно взглянув на меня, идёшь в комнату и с кошачьей плавностью перетекаешь на диван – полежать. Я взглядом спрашиваю разрешения и пристраиваюсь рядом.

– Странный день… – произносишь с задумчивым вздохом, рассеянно ероша мои волосы. – Опять всё утро делал эти идиотские ведомости – помнишь, рассказывал тебе? И опять то в них не так, это не эдак, убирай, переделывай… Нудятина бессмысленная.

– Это те самые – по дисциплинам, которые вы будете сдавать? – уточняю, порывшись в мысленных архивах. Ты довольно легко раздражаешься, если я путаю или забываю что-то, связанное с твоей работой; по этой болотистой почве лучше шагать с осторожностью.

– Да-да. Они.

– Вы будете сдавать – и вы же, сами, делаете зачётные ведомости? Не члены комиссии, не кто-нибудь из начальства?..

Улыбаешься краешком губ.

– Чушь какая-то, да? А вот меня уже и не особо удивляет. Привык.

Поудобнее укладываюсь головой у тебя на плече. Всё-таки многое в твоей новой жизни мне до сих пор сложно осмыслить.