Бог бабочек - стр. 101

– Например?..

– Ну, например, можно настроить против него Жилина. Точнее, глаза ему раскрыть… Я уже придумал, как. – (Вдруг подаёшься вперёд, и твой голос из расчётливо-сухого вновь становится мурлычущим). – Осталось только дождаться дня, когда они вместе забухают и меня захотят позвать. Такое регулярно случается.

Мычу в ответ что-то невнятное; ты позволяешь мне прижаться ещё и чуть-чуть об тебя потереться. Голыми ступнями задеваю грубую ткань твоих штанов. Мысли путаются.

– Люди вроде Сомова хороши как винтики в системе – и всё, – продолжаешь ты, словно не замечая моей горячки. – Больше от них никакого толку. Он только здесь и может выёбываться, а поставь его перед реальной проблемой – опозорится. Очень боюсь, что, если останусь, сам деградирую и буду таким же винтиком… А ты уже возбудиться успела, что ли? – шепчешь с гортанной насмешливостью – безо всякого перехода. Прячу в ладонях пылающее лицо и неловко выдыхаю:

– Ну… Ты же в форме.

Проводишь рукой по моей груди; нажимаешь сильнее, и меня пробирает дрожь.

– Я думал о тебе на работе… – шепчешь мне в ухо. – Хочу, но боюсь, что не хватит времени.

– Точно не хватит, мой господин?..

Отстраняясь, проходишься губами по моей щеке – той самой, которую хлестал вчера. Я безвозвратно уплываю куда-то; берусь за твой ремень… Ты с полустоном – но решительно – перехватываешь моё запястье.

– Ну вот что ты делаешь, Тихонова? Уже очень захотел из-за тебя… Но надо идти!

И спустя пару минут ты исчезаешь дурманным вихрем – напоследок шлёпнув меня по попе.

Несколько лет назад

Размашисто исписанные листы один за другим летят на пол – своеобразная форма снегопада. Вера всегда очень экспрессивно готовится к экзаменам: в сессию наша тесная общажная комнатка напоминает ставку какого-нибудь генерала во время войны или каморку частного детектива, полную заметок, досье и газетных вырезок. Повсюду валяются тетради и книги, из-за стикеров и закладок похожие на цветных ежей, а их хозяйка то бродит туда-сюда с красными от недосыпа глазами, то цедит кофе и громко сетует, что ничего не сдаст.

Я не отвечаю на эти сетования – хотя в итоге Вера всегда всё сдаёт, и крайне редко – хуже, чем на «отлично». Понимаю, что бесполезно спорить.

По сравнению со страданиями Веры, моя подготовка выглядит скромно; я даже позволяю себе делать перерывы и спать по ночам.

Тем более, в эту сессию мои мысли заняты совсем не синтаксисом и не экзистенциальной проблематикой современной зарубежной литературы. Благодаря тебе, в моей жизни хватает и недосказанных неполных предложений, и экзистенциальной проблематики.

– Чёртова предикативность!.. – восклицает Вера, швырнув на пол очередной лист. Сидя за другим столом, я сострадательно вздыхаю. – Ничего не понятно! Как это выстроить в единую систему, если все концепции друг другу противоречат?!

– Ну, наверное, изложить всё, что есть, – отвечаю я, рассеянно пробегая взглядом статью о «Парфюмере» Зюскинда. Почему же ты до сих пор онлайн, но не отвечаешь на сообщение? Может, я что-то сказала не так? Или ты не один?.. – И потом признать, что единой системы не существует. Хаос и абсурд.

Вера цокает языком.

– Мда-а, Профессор, ну и рецептики у Вас, конечно… И как Вы можете быть такой спокойной?

Улыбаюсь.

– Не знаю. Может, дело в том, что я уже сдала синтаксис?