Бог бабочек - стр. 72
– «Сатирикон», – вырывается у меня. Первый курс, горы конспектов по античной литературе, семинары, на которых всем, кроме меня, было плохо понятно, о чём вообще говорить… Улыбаюсь воспоминаниям.
Ты ставишь на паузу и вопросительно смотришь на меня. Мы слушаем «Горгород» Оксимирона, сидя на диване бок о бок, и твои глаза сияют такой безмятежной радостью, какой я уже очень давно в тебе не замечала. Ты то и дело что-нибудь комментируешь, издаёшь восхищённые или возмущённые восклицания, цокаешь языком и взметаешь свои красивые пальцы, объясняя мне нюансы альбома. Понимаю, что отчасти это сияние порождено второй порцией коньяка с колой, которую ты заканчиваешь, но – как же хорошо и дико видеть тебя таким.
– Что-что?
– Одно древнеримское произведение. Весьма… откровенное по содержанию, – вздыхаю. – Попалось мне на экзамене. Не суть.
– Тебе – и откровенное по содержанию? Я бы на это посмотрел. – (Приподнимаешь бровь и с насмешливой властностью дёргаешь меня за лямку лифчика, вылезшую из-под майки). – А о чём там? Мне правда интересно.
– Ну… Его написал Петроний, приближённый Нерона. Знаешь, был такой сумасшедший римский император. Пытал людей, устраивал пожары, в сексуальном смысле был полным извращенцем. И Петроний, по некоторым версиям, организовывал для него… эм… увеселения.
Отламываю кусочек шоколадки. День тянется вязко, но стремительно, – а мы до сих пор так и не выбрались в магазин за припасами: в беспечном бардаке твоей квартиры прячемся от дождя, который уже раз шесть умирал и упрямо возрождался.
С любопытством подаёшься вперёд.
– Увеселения – в смысле, оргии?
Стараюсь не покраснеть; вряд ли мне удаётся.
– Вроде того. По сути, вся книга – античная порнография с незначительными сюжетными связками. Анекдотическими. Я, конечно, знала, что древние римляне не особо комплексовали в определённых сферах, но… – (В памяти не всплывают конкретные эпизоды – лишь общее впечатление, – но я всё равно внутренне содрогаюсь). – Короче говоря, для нас, девочек-первокурсниц, это был мощный удар по психике. Ну, и на экзамене она досталась именно мне. – (Развожу руками, сдерживая смех). – Закон подлости.
Качаешь головой.
– Мда-а… Я бы правда ох как посмотрел, как ты отвечала!
– Кстати, нормально. Избежала острых углов, корректно выразила невыразимое.
Хмыкнув, отставляешь кружку и плавным кошачьим движением кладёшь голову мне на колени; сердце пропускает удар. Жмурюсь, запуская пальцы в мягко-колючую густоту твоих волос – даже армейская стрижка не в силах их обуздать. Твой затылок тепло давит мне на ноги; смотришь снизу вверх.
– Наверное, было забавно. На месте преподавателя я бы тебя провоцировал.
– Это была женщина.
– Тем более.
Поворачиваешь голову и горячо облизываешь мне колено; прерывисто вздыхаю. «Горгород» интересен, и меня привлекает его полу-литературное построение – в рамках единой истории, почти романа, где музыка явно уступает слову. Он интересен, но в данный момент мне не так уж хочется дослушивать.
Хочется продолжать наши ночные и утренние занятия.
– Так, в общем! – (Снова садишься. Я разочарованно опускаю глаза; отмечая это, победно щуришься – кот, добившийся сливок). – Поняла, о ком речь-то? Куда привела героя эта Алиса, в которую он влюбился?
– В какую-то секту, к какому-то Гуру, – отвечаю сразу и легко – будто на экзамене. Тебе часто нужно отвечать именно так. – Сначала подумала, что организация чисто эзотерическая. Но, судя по тексту, имеется в виду оппозиция мэру? Какое-то политическое подполье?