Бобыль - стр. 25
«Сколько Паше нужно времени? Два часа уже прошло! Три? Четыре? А если до завтра не будет никакой информации?»
От осознания, что, возможно, придется ждать до завтра, прошибает холодный пот. Встаю из-за стола, накидываю на плечи пиджак и иду в зал ресторана, чтобы перекусить и развеяться. Когда долго сидишь один в тишине, мысли начинаю оглушать, а переживания разгоняются так, что утягивают тебя словно в воронку.
– Ну же, Паша, давай! – бурчу я, делая глоток свежеприготовленного «эспрессо».
Экран смартфона оживает, как по волшебству. Размеренное жужжание и яркие буквы на экране заставляют меня испытать настолько острые и противоречивые эмоции, что я сам от себя охреневаю. За несколько секунд сердце успевает ухнуть под ребрами и пытается выскочить через горло.
– Да, Паш… – сдавленным голосом отвечаю я и молчу.
– Ну что, Жень, нашлась твоя Лесника-потеряшка.
– Где?! – вырывается у меня, и я тут же укоряю себя за лишние эмоции.
– Да все нормально с ней, в четвертой городской, позавчера ночью по «скорой» привезли.
– Спасибо! – кричу в трубку, отбиваю звонок и бегу в кабинет за ключами от машины.
Глава 14
Леся
Мне впервые снится хороший сон. Я так привыкла к кошмарам, в которых всегда тону в липкой грязной жиже, что даже странно. Сначала барахтаюсь, пытаюсь выбраться, ухватиться за что-нибудь и зову на помощь, но никто не подает мне руки. Все стоят, смотрят, как я выбиваюсь из сил, плачут и ничего не делают…
Что бы я ни делала, как бы ни пыталась спастись, финал у этого сна всегда один: я захлебываюсь и иду ко дну.
Сегодня все по-другому. Сегодня мне снится раннее утро. Я иду босиком по бескрайнему зеленому лугу. Солнце только-только начинает прогревать воздух, прохладный ветерок забирается под тоненькую цветастую юбку. Провожу рукой по травке, собираю росу и запрокидываю голову навстречу солнышку.
– Как же хорошо! – говорю громко, почти кричу, но голоса своего почему-то не слышу.
Налетает ветер, и мне становится холодно.
Мокрая от росы кожа покрывается мурашками, но я не сдаюсь, медленно иду дальше и дальше по полю. Там впереди должна быть тропинка. Ускоряю шаг, а внутри все вздрагивает и сжимается от предвкушения. Я знаю, куда она ведет. Если идти прямо, а потом свернуть направо, то дойдешь до родника, а дальше вдоль дороги мимо колхозного амбара… свернуть в проулок…
Дуб.
Вот он, родной! Большой, раскидистый с качелями. Какие могут быть качели в деревне? Самые обычные: толстая колючая пеньковка и дощечка, но это были лучшие качели в моей жизни… Отец каждую весну такие делал, и дети со всей деревни собирались около этого дерева.
Останавливаюсь в тени дуба. На душе так спокойно и тепло, что никуда уходить не хочется. Можно пройти дальше к дому, он рядом, я вижу. Открыть калитку, подняться на крыльцо по скрипучим деревянным ступеням и толкнуть старенькую дверь… Делаю шаг, второй, подхожу ближе к дубу, а дальше идти не решаюсь. Забираюсь на качели и тихонько раскачиваюсь.
«Идти или не идти? Нет! Не простят меня!»
Не могу вернуться, нет у меня больше дома, сама так решила. Глаза наполняются слезами, и я кусаю губы, чтобы не разреветься.
– Сама виновата, – шепчу тихо, и ветер подхватывает мои слова, разнося эхом по деревне.
Влюбилась, как дурочка, в приезжего красавца.
Они к нам летом приехали мост восстанавливать. Городские парни, заброшенные в глухую деревню, сразу обращали на себя внимание. Красивые, веселые, с деньгами, они легко знакомились девушками, задаривали их конфетами, подарками, собирали дискотеки. Местные ребята злились, устраивали разборки, но безнадежно проигрывали: слишком уж они простые, ограниченные, скучные, а приезжие даже с синяками после драк выглядели, как голливудские звезды. Они развлекались, как могли, и девчонкам нравилось, клевали.